– С ней не обязательно говорить о моде, можно про кино и книжки, она все равно ничего не понимает и ответить тоже не может, – сказала мама.
– Почему? – удивилась бабушка. – Она, что, совсем девочка? Даже на голову?
– Она еще маленькая! – напомнила мама.
– Бабушка, я тебя научу с ней играть, смотри, вот фигурки, вот прорези, в них нужно засовывать фигурки, – пришел на помощь Вася.
– Нет, это скучно, – отмахнулась бабушка. – Сима, смотри!
Бабушка взяла кастрюлю, надела ее на голову и ударила по ней половником, после чего покачнулась и упала на пол, опрокинув стул.
Я заревела. Вася закатил глаза.
– Сима, бабушка придуривается, не ори, – сказал он.
Бабушка бойко вскочила на ноги, надела кастрюлю мне на голову и шибанула половником.
Я легла на пол и замерла. Я уже не кричала, не тянула к Васе руки в поисках спасения. Просто лежала и не двигалась. Только хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыбка. И глаза пучила так же.
– Прекрати! – заорала мама. – Вася, забери сестру!
Бабушка обиделась, ушла в коридор, нацепила кепку, обмоталась шарфом и приготовилась хлопать дверью.
– Вообще-то у меня остеохондроз, инсульт, позвоночник, и мне семьдесят лет. А тебе вечно не угодишь! – сказала она.
– Какой инсульт? – ахнула мама.
– Двусторонний! – ответила бабушка.
– У меня с вами инфаркт будет, – сказал Вася решительно. – Мама, иди поспи, бабушка, езжай в свою деревню, я тебе позвоню, если что. Сима, пойдем, я за тобой посмотрю.
Мне кажется, бабушка относится к маленьким детям как к животным. Она просто не знает, чего от них ждать.
Например, Вася с бабушкой пошли в цирк, где можно было сфотографироваться, сидя на пони. Вася долго гладил пони, дергал его за хвост, чуть ли не целовал. Пони понуро стоял и никак не реагировал. Когда бабушка подошла к фотографу расплачиваться, пони очнулся от спячки и лягнул бабушку в живот. Бабушка закричала от неожиданности и страха, Вася закричал от восторга, а фотограф закричал на пони. Они так кричали, что все сбежались и стали смотреть. Бабушка стаскивала внука с пони и лягала бедное животное, чтобы дать сдачи, пони пытался еще раз лягнуть бабушку, а фотограф вообще не знал, что делать в такой ситуации.
В следующий раз, когда бабушка повела Васю в цирк, он захотел сфотографироваться с удавом. Удав лежал шарфиком на Васиной шее, он его гладил и чуть ли не целовал.
– Бабушка, он теплый, давай ты тоже сфотографируешься! – умолял Вася.
– Нет, – отвечала бабушка.
– Ну, пожалуйста, смотри, какой он хороший, – просил Вася. – А ты будешь как бабушка удава.
Бабушка сдалась. Когда фотограф водрузил удава на пышную бабушкину грудь шестого размера, тот начал сворачиваться кольцами, устраиваясь поудобнее.
– Ай, ой, – испугалась бабушка.
– Не бойся, – радостно подбадривал ее внук. – Ты его погладь.
– Снимите его, – попросила бабушка. – Он меня душит.
– Это он тебя обнимает, – восторженно объяснил Вася.
Бабушку от удава отлепляли всем фойе. Это тоже было впервые в истории цирка. Фотограф тянул удава, Вася – бабушку, а бабушка произносила не вполне цензурную речь.
В зоопарке бабушка чуть не подралась с обезьяной, с которой в очередной раз решил сфотографироваться Вася.
– Убери руку, – злобно процедила бабушка, когда фотограф выстроил стандартный кадр: обезьяна обнимает человека.
– Что? – не понял фотограф.
– Пусть он уберет руку, – сказала бабушка.
Обезьяна в этот момент обняла бабушку со всей страстью и полезла целоваться.
– Убью, – пообещала бабушка то ли обезьяне, то ли фотографу.
Обезьяна надула губы и сделала «брррр», оплевав бабушку слюной. Бабушка плюнула тоже. Вася лежал на асфальте и покатывался со смеху.
– Ну, вы, женщина, вообще, – не одобрил бабушкиного поведения фотограф.
Когда они фотографировались с голубями, белая голубка села бабушке на голову и накакала.
– К счастью, – сказала, нервно хихикнув, дрессировщица.
Бабушка произнесла то, что дети слышать не должны.
А милый пудель с заколочкой на челке цапнул бабушку за руку. Бабушка схватила пуделя за лапу и не отпускала. Пудель еле вырвался и убежал. Другой пудель упирался всеми лапами и отказывался садиться бабушке на колени, хотя его и подтаскивали на поводке. Бабушка сидела с видом «только попробуй, подойди...».
Вася еще мечтает затащить бабушку к тиграм и в бассейн с дельфинами.
Все родители немножко сумасшедшие. Не без странностей. Вот мама, например, иногда забывает, кто я.
– Кто это к нам пришел? Что за девочка такая? – спрашивает она, когда папа приводит меня на кухню завтракать.
Она что, не может запомнить, что я ее дочь?
Или вот другая странность.
У меня есть любимый плед – с лосями. Я все время с ним хожу. Иногда прячусь под ним. Но только голову. Но мама каждый раз ахает:
– Где Сима? Где наша девочка? Куда пропала?
Я выбираюсь из пледа, чтобы она меня увидела.
– Вот Сима! – радуется мама, а я прячусь снова.
– Где Сима? Куда опять пропала?
И так раз двадцать. Мама никак не может понять, что я сижу под пледом и никуда не пропадаю. Но она так радуется, что я играю с ней в «прятки».
Еще они с папой никак не могут отличить голос девочки от голоса мальчика. Я их зову из комнаты, чтобы они дали мне попить, а мама каждый раз спрашивает:
– Это Сима или Вася зовет?
– Сима, наверное, – отвечает папа.
А однажды они меня даже напугали. Я тогда еще ела кашу из пачки. Мама достала из шкафа одну пачку и поставила на стол. Пачка покачнулась и упала на пол. Мама подняла ее с пола и опять поставила. Пачка несколько раз подпрыгнула на столе и замерла.
– А-а-а-а! – закричала мама.
На крик прибежал папа.
– Что? – спросил он.
– Пачка, она прыгает, – ответила мама.
Папа посмотрел на лежащую неподвижно на столе пачку.
– Ты до нее дотронься, – предложила мама.
Папа дотронулся, и пачка опять подпрыгнула.
– Там мышь! – опять закричала мама.
Папа подхватил пачку и выбросил ее на балкон. Дверь они закрыли и смотрели на пачку через окно.
– Откуда у нас мыши? Я ее из шкафа достала. Она закрытая.
– Может, она еще на складе в пачку залезла, – предположил папа.
– Надо ее выбросить на улицу, – предложила мама.
– Выброси, – согласился папа.
