когда цены немного упадут, она купит бананов и угостит малышей Карлссон. Штеффи представила себе лицо Нинни, впервые в жизни пробующей нежный сладкий банан.
Апельсин обошелся недешево. Но Штеффи хотела порадовать Юдит.
Пересаживаясь с трамвая на автобус, Штеффи, наконец, доехала до клиники. Корпуса больницы были новые, светлые и современные. Штеффи сказали, в каком отделении лежит Юдит, и пропустили в длинный коридор, по обе стороны которого тянулись ряды дверей. Откуда-то доносились тихие причитания. Резко пахло лекарствами, стерильностью и еще чем-то удушливым и сладковатым.
- Вы к кому?
Санитарка в голубом платье и белом фартуке вышла из палаты и остановилась перед Штеффи.
- Я пришла навестить Юдит Либерман.
- Она в гостиной, - ответила санитарка.
Пройдя метра три по коридору, она обернулась:
- Вам туда.
- Спасибо.
Гостиная располагалась в конце коридора. Комната была просторная и светлая. Но стоило взглянуть на сидевших в комнате женщин, как ощущение спокойствия и порядка сразу пропадало. Одна медленно и обстоятельно рвала газету на узкие полоски. Другая задрала подол сорочки и с недоумением рассматривала свои чулки. У третьей вдруг случился приступ. Она вскочила, принялась кричать и срывать с себя одежду. Санитарка вывела ее прочь из комнаты. Женщина плевалась и сквернословила, но покорно следовала за ней.
Лицом к окну сидела худенькая фигурка в больничном халате. Ее короткие курчавые волосы светились на солнце, словно нимб. Она что-то тихонько напевала.
- Юдит, это я, Штеффи.
- Стефания Штайнер из Вены, - сказала Юдит.
Она говорила с трудом, спотыкаясь на каждом слове.
- Как ты?
- Я умерла, - проговорила Юдит. - Я умерла. Они ошиблись. Они похоронили Эдит вместо меня.
- Ты не умерла, Юдит! Ты двигаешься и разговариваешь.
Хотя в каком-то смысле девушка на стуле права. Перед Штеффи сидит не та Юдит, не та упрямая, проницательная и острая на язык Юдит, которую Штеффи знала последние два года. Бледная кожа с россыпью веснушек, тонкий нос и изогнутые брови остались прежними. Курчавые волосы начали отрастать. Но голубые глаза потеряли блеск. Юдит не было, осталась только маска. Сама Юдит была где-то в другом месте.
Штеффи взяла стул и села напротив Юдит. Взяла ее за руку. Ладонь Юдит была холодной и безжизненной. Штеффи попыталась согреть ее теплом своих рук.
- Юдит, - сказала она. - Не бойся. Ты скоро поправишься и...
«...вернешься домой», хотела она сказать. Но поняла, что Юдит некуда возвращаться.
Юдит не смотрела на Штеффи. Она снова принялась напевать. Это была песенка на идише. Что-то про маму.
Штеффи долго сидела рядом с подругой. Сначала она пыталась разговорить Юдит, но та не отвечала, и Штеффи оставила свои попытки и просто держала ее за руку.
- Время посещения закончилось.
Вошла та же санитарка, что показала Штеффи путь в гостиную. Ее острый подбородок упирался в накрахмаленный белый воротник с форменной брошкой.
Штеффи поднялась. В последний момент она вспомнила про апельсин. Достала его из бумажного кулька, положила на колени Юдит и накрыла фрукт ее ладонью.
- Апельсин, Юдит. Ты помнишь? Апельсин!
Юдит потрогала пористую кожицу апельсина.
Вид у нее был непонимающий. - Почисти его.
Юдит убрала руку. Апельсин упал и покатился по полу. Санитарка подняла его.
- Я позабочусь, чтобы она его съела. Иначе кто-нибудь заберет.
- До свидания, Юдит. Увидимся.
Штеффи протянула руку и погладила Юдит по коротким завиткам волос, ей показалось, что по губам Юдит скользнула тень улыбки. Но, скорее всего, это просто ей почудилось.
- Она поправится? - собравшись с духом, спросила Штеффи санитарку, когда они вышли в коридор.
- Трудно сказать. Доктор собирается попробовать электрошок. Некоторым помогает.
Штеффи вздрогнула. Электрошок - звучит отталкивающе. Но если это поможет...
Идя по освещенной солнцем улице к автобусной остановке, Штеффи чувствовала себя так, будто провела в больнице вечность. Но часы и расписание автобуса говорили о том, что прошло лишь тридцать минут.
Она вдруг подумала, что санитарка с острым подбородком заберет апельсин себе. Глупости какие! Разумеется, его съест Юдит. Если только захочет.
Глава 40
Несколько дней спустя, когда Штеффи была на работе, заведующая лабораторией вдруг крикнула из своего кабинета:
- Стефания, к телефону!
Кто же это? Давая кому-нибудь свой рабочий номер, Штеффи всегда предупреждала, что звонить можно лишь при крайней необходимости.
Первая мысль была про Юдит. В клинике для душевнобольных на всякий случай записан номер телефона Штеффи.
А вдруг это Свен? В глубине души Штеффи надеялась, что он позвонит. Она не знала, есть ли на свете что-нибудь такое, что может изменить ее решение. Но ей хотелось еще раз увидеться со Свеном, чтобы убедиться, правильно или нет она поступила.
- Алло?
Ее рука, державшая трубку, вспотела.
- Штеффи?
Звонила тетя Марта. Страх снова охватил Штеффи. Не случилось ли чего с дядей Эвертом? «Мины», - промелькнуло у нее в голове. В море осталось много мин, и недавно подорвалась рыбацкая лодка, хотя весь экипаж уцелел.
- Да?
- Штеффи, - снова начала тетя Марта, и Штеффи поняла, что никакого несчастья не произошло. - Штеффи, как можно скорее позвони в еврейскую общину. Госпожа... подожди минутку.
Тете Марте пришлось надеть очки, чтобы прочесть имя, записанное на листке. Имя было знакомо Штеффи. Она хорошо помнила даму, которая весной помогла ей заполнить бланки для поиска папы.
Во рту пересохло.
- Это насчет папы?
- Не знаю. Она хочет поговорить с тобой. Но на плохие известия не похоже.
Штеффи записала номер телефона.
- Позвони прямо сейчас.
- Хорошо.
