А в устах прекрасных женщинон, как счастье, бездыханен,а в устах мужчины, словновновь гортань его суха —вздохом, смехом ли застольным,но грузин обозначаетвсе, что одухотворенно,животворным звуком «цха».

«Вот он завтрак наш воскресный…»

Вот он завтрак наш воскресный:средь тенистых вспышек солнца — кисть седого виноградахладная, как вдохновенье,и златая плоть орехов,как извилистого мозгаслепок иль как гор бурливыхмаленькое изваянье.

«Ни при чем в краю отрадном…»

Ни при чем в краю отрадномсвечеревший неудачник —что ж ты делал ранним утром,ничего не сделав, друг?Погляди на виноградник,что плодит людскую радость,на счастливую подковугор селения вокруг.

«Нес я лестницу, что утром…»

Нес я лестницу, что утромодолжила нам соседка(мы спускали лишний шиферчерез новое окно),и какая-то старуха,рассмеявшись ртом беззубыммне сказала: «Генацвале,чем ты занят? Пей вино!»

«– Мне приснился, генацвале…»

– Мне приснился, генацвале,сам святой Георгий. Сколькобыло там людей, но сразуя его узнала иговорю: «Так много горя —почему не помогаешь?»Он же: «Разве это горе? —то ли будет – погоди».

«Не достроен дом Зураба…»

Светлой памяти Андрея Вязникова

Не достроен дом Зураба,но в единственной готовойкомнате есть шкаф и ширма,стол, – чуть призрачная мебель,пережившая блокадуЛенинграда – здесь Андреюи привычно, и уютнобудет, где б он ни был ныне.

«Воздух здешний золотистый…»

Воздух здешний золотистый,словно звонкая монетас твердым курсом обращенийсолнечных, и чуть живойвоздух наш – легко ранимыйи рассеянный, как будтото ль одной измучен думой,то ль кручиною одной.

«Раз уж выпили за встречу…»

Раз уж выпили за встречу,надо выпить за разлуку.Что сравнится с разлученьем? —не бывает вечных встреч —за устои вековыерасстояний, за дорогуроковую, что пред намивздумает назавтра лечь.

«Выпьем за непониманье!..»

Выпьем за непониманье!за незрячий взгляд, что свойствениноземцу на чужбине —ведь не тайну – лишь покров онвидит. Выпьем же за то, чточеловек с землей родимойслитны, нечленораздельны,как… соитье – рогор ари?[21]

«Кахетинское младое…»

Кахетинское младоецвета гор окрестных рыжихкружит головы, как солнцев небесах высоких кружит.Вдохновенно пахнет киндзой,базилик лиловый краситгоры снеди – между нимиречь журчит потоком горным.

«Выпьем же за дом Зураба!..»

Выпьем же за дом Зураба! —островерхой иль покатойкровля может быть – у КРОВАочертаний не ищиочевидных – не глазами —лишь душою благодарнойпознаешь его – у кроваочертания души.

«Вчуже край чужой прелестней…»

Вчуже край чужой прелестней,чем он есть на самом деле.Если заживо с землеюсвязан ты – не до пейзажейежедневных. Не дай, Боже,в отчуждении прозреть нам.Выпьем же за тех, чья ноша —крест пожизненной чужбины.

«Кисть, чья зелень – словно окись…»

Кисть, чья зелень – словно окись,эта гроздь вина литая,вся в пыльце мне вдруг напомнитмною виденную в хати[22] гроздь зеленых колокольцев,что когда-то украшалиперерезанные горлав жертву съеденных баранов.

«Описать размером древним…»

Описать размером древнимплясовым и хороводнымвкруг ствола корней круженье —круг сезонов, круг заботдеревенских и особо —душ поруку круговуюи, как хоровод созвездий,крови яркий хоровод.

«Всяк народ – урок другому…»

Всяк народ – урок другому,всяк народ – укор другому,всяк народ – гора, с которойлучше видно гребни гор,что бушуют по соседствунеподвижно, безоглядно,и породе их невнятенни урок и ни укор.

«Будь же, речь моя, прощаньем…»

Будь же, речь моя, прощаньем,горечью и облегченьем:слова маленькая капляпадает – как камень с плеч.Многоточье точек зренья —звезд беспечных многоточье —так молчанье обрываетпереполненную речь.

«Нет, не женщины, а звезды…»

Нет, не женщины, а звездыпородили нас. С родимойпядью праха у любогоесть космическая связь:если ты рожден в Алмати,солнце ходит над Алмати,месяц ходит над Алмати,звезды кружат отродясь.

«Звездочеты-книгочеи…»

Звездочеты-книгочеиговорят, что в миг зачатьясочетаются не люди —всех созвездий полумгла.Стало быть в твоих объятьях —вся вселенная – не теложенское. Так выпьем, братья,за небесные тела.

«Хоть в своем огромном небе…»

Хоть в своем огромном небегор хребет не коронован,и никто не княжит ниженад долиною вина,но пейзаж настолько пышен,обрамленный вышиноюгор, что без гипербол ясно:это – царская страна.

«Труден сельский труд, как всякий…»

Труден сельский труд, как всякийтруд родной на свете труден — заскорузли твои руки,голова твоя седа —но коль внятен, словно воздух,труд, бессмыслицы лишенный,то граничит труд с отрадой,как с долиной гор гряда.

«Или полдень средь Алмати…»

Или полдень средь Алматина ногах стоит нетвердо?Небеса ль не увлажняетзвезд красивая роса?Иль от ртвели и до ртвели[23]обмелели наши чаши?Или мужеству невнятнадев кровавая краса?

«Тяжела и камениста…»

Тяжела и каменистакладка стен в Алмати тесном:камень к камню тяготеет,камень к камню дико льнет —дай нам, Боже, жить, как должно,умереть, как подобает,превратившись сокровеннов край родной, в родной народ.

«В городе, где под асфальтом…»

В городе, где под асфальтомне видать родного праха,зарастает родовоедрево дикою корой,но почтительны в деревнек старикам, почти как к мертвым,ибо без почтенья к предкаммертв народ полуживой.

«Песнь грузинская: прекрасен…»

Песнь грузинская: прекрасенлад ее многоголосья.Если бы могли поладитьлюди, слившись, как мотив.Добрых вин букет грузинский:если бы могли и людисделаться добрей, прозрачней,как вино, перебродив.

«Красота, как пропасть, та, что…»

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату