— Я прикажу проинспектировать ваш цех, — произнес начальник материального обеспечения.
— Я не выполню сменного задания. Прошу вас поспешить.
— Это меня не касается, — ответил начальник материального обеспечения. — Обратитесь к начальнику производства.
Шик отправился в соседний корпус и вошел к начальнику производства. Тот сидел за слишком ярко освещенным столом, а позади него, на стене, висел большой экран из матового стекла, по которому медленно, словно гусеница по капустному листу, ползла красная линия; стрелки больших круглых шкал в хромированных ободках, расположенных на этом же экране, перемещались еще медленнее.
— Производительность вашего цеха понизилась на ноль целых семь десятых процента, — сказал начальник производства. — Что случилось?
— Четыре машины вышли из строя, — объяснил Шик.
— При снижении производительности до ноль целых восемь десятых процента вас уволят.
Начальник производства проверил показатель на шкале, сделав пол-оборота на своем вертящемся никелированном кресле.
— У нас уже семьдесят восемь сотых процента, — уточнил он. — На вашем месте я готовился бы к уходу.
— У меня это случается впервые, — сказал Шик.
— Весьма сожалею. Быть может, нам удастся перевести вас…
— Я на этом не настаиваю. Да и вообще я не дорожу работой. Я, видите ли, не люблю работать.
— Никто не имеет права произносить это вслух, — одернул его начальник производства и добавил: — Вы уволены.
— Ведь авария произошла не по моей вине. Где справедливость?
— Понятия не имею, что это такое, — произнес начальник производства.
— Извините, но у меня много работы. Шик вышел из кабинета. Он вернулся к начальнику отдела кадров.
— Я могу получить свою зарплату?
— Ваш номер? — спросил начальник.
— Цех семьсот, инженер.
Начальник отдела кадров обернулся к секретарше и сказал:
— Оформите… Алло!.. — крикнул он в телефонную трубку. — Пришлите одного сменного инженера, специальность пятая, цех семьсот.
— Вот. — Секретарша протянула Шику конверт. — Здесь сто десять инфлянков.
— Спасибо, — сказал Шик и ушел.
По дороге он повстречал инженера, который должен был его сменить, худого молодого блондина с усталым лицом. Шик направился к ближайшему лифту и вошел в кабину.
XLIX
— Войдите! — крикнул звукотокарь. Он поднял глаза на дверь. Там стоял Шик.
— Здравствуйте, — сказал Шик. — Я пришел за теми записями, помните, которые я вам приносил.
— Как же, помню, помню. За тридцать сторон, учитывая изготовление специальных приспособлений и гравирование пантографом двадцати нумерованных экземпляров, с вас причитается сто восемь инфлянков. Но я возьму с вас всего сто пять.
— Хорошо, — сказал Шик. — Вот у меня чек на сто десять инфлянков. Я перепишу его на наше имя, а вы мне вернете пятерку.
— Идет! — сказал звукотокарь. Он выдвинул ящик и протянул Шику новенькую купюру в пять инфлянков. Глаза Шика погасли.
Исида вышла из машины, которую вел Николя. Он посмотрел на часы, а потом проводил взглядом девушку, пока она не исчезла в подъезде дома, где жили Колен и Хлоя. На Николя была новая, с иголочки, форма из белого габардина, а на голове белая кожаная фуражка. Он выглядел помолодевшим, но тревога в глазах выдавала его глубокое душевное смятение. На этаже, где жил Колен, лестница внезапно становилась настолько узкой, что Исида, хотя она и прижимала руки к телу, касалась одновременно и перил, и холодной стены. От ковра остался лишь легкий пух, едва прикрывающий деревянные ступени. Дойдя до двери, она перевела дух и позвонила.
Никто не открыл. Ни звука не было слышно на лестнице, кроме время от времени тихого поскрипывания дерева да влажного почмокивания распрямляющейся ступени. Исида снова нажала кнопку звонка. Она почувствовала, как по ту сторону двери вздрогнул стальной молоточек, касаясь металлической чашечки. Она слегка тронула дверь, и та вдруг распахнулась.
Исида вошла и споткнулась о Колена. Он лежал на боку, уткнувшись лицом в пол и простерев вперед руки. Глаза его были закрыты. В передней было темно. Свет нимбом собрался вокруг окна, но почему-то не проникал в помещение. Колен равномерно дышал. Он спал.
Исида опустилась на колени и погладили его по щеке. Его кожа чуть вздрогнула, а под веками шевельнулись глазные яблоки. Колен взглянул на Исиду и как будто снова погрузился в сон. Исида тронула его за плечо и слегка потрясла. Он сел, провел пальцами по пересохшим губам и сказал:
— Я спал.
— Да. Ты теперь не ложишься в постель? — спросила Исида.
