— А зря, — сказала мышка. — Я еще достаточно молода, и меня всегда хорошо кормили, даже в последние дни.
— Но меня тоже хорошо кормят, — возразила кошка, — и кончать с собой я лично не собираюсь. Одним словом, на меня не рассчитывай.
— Ты так говоришь, потому что его не видела.
— А что он сейчас делает? — спросила кошка. Впрочем, это, собственно говоря, ее мало интересовало. Было жарко, и шерсть на ней так и лоснилась.
— Он стоит на берегу и ждет, а когда решает, что пора, идет по доске и останавливается на ее середине. Он там что-то высматривает в воде…
— Ну, он мало чего там высмотрит, — сказала кошка. — Вот разве что лилию.
— Да, он ждет, пока лилия не всплывет, чтобы ее убить…
— Просто бред какой-то. Все это не представляет никакого интереса.
— …А когда этот час проходит, он возвращается на берег и все глядит на ее фотографию.
— Он никогда не ест?
— Нет, — ответила мышка. — И слабеет час от часу, я не могу этого пережить. В один из ближайших дней он наверняка оступится на доске.
— А тебе-то что? — спросила кошка. — Выходит, он несчастен?
— Он не несчастен, он страдает. Вот именно этого я и не могу вынести. И он непременно упадет в воду, он слишком низко наклоняется.
— Хорошо, — сказала кошка. — Если так обстоит дело, я готова оказать тебе услугу, но сама не знаю, почему я сказала «если так обстоит дело», я все равно ничего не понимаю.
— Ты очень добра, — сказала мышка.
— Сунь мне голову в пасть и жди.
— Сколько ждать?
— Пока кто-нибудь не наступит мне на хвост, — сказала кошка, — чтобы сработал рефлекс. Но не бойся, поджимать хвост я не буду. Так что долго ждать не придется. Мышка раздвинула кошке челюсти и, засунув ей голову в пасть, подставила свою шею под ее острые зубы. Но тут же выскочила назад.
— Ты что, акулы нажралась, что ли?
— Слушай, если тебе не нравится запах, можешь катиться на все четыре стороны, — сказала кошка. — И вообще мне надоела вся эта история. Устраивайся как хочешь.
— Брось обижаться, — сказала мышка.
Она зажмурила свои маленькие глазки и снова сунула голову и пасть. Кошка осторожно опустила острые резцы на мягкую серую шейку. Ее усы перепутались с усами мышки. Потом она распустила свой мохнатый хвост и вытянула его поперек тротуара. А по улице, распевая псалом, шли одиннадцать слепых девочек из приюта Юлиана Заступника.
