— Нет, это та же квартира.

— Нет, не та же, — сказал профессор. — Шутить, молодой человек, надо с серьезным видом и более остроумно.

— Да? Вероятно.

— Ну, как дела? Как наша больная? — спросил профессор.

— Ей лучше, — ответил Колен. — И выглядит она лучше, и болей больше нет.

— Гм… Это весьма подозрительно.

В сопровождении Колена профессор направился в комнату Хлои. Ему пришлось наклонить голову, чтобы не стукнуться лбом о притолоку, но как раз в этот момент притолока прогнулась, и профессор громко выругался. Хлоя лежала в постели, она расхохоталась, глядя на эту сцену.

Комната сильно уменьшилась в размерах. Ковер тут, в отличие от ковров в других комнатах, заметно утолщился, и кровать стояла теперь в небольшой нише, обрамленной атласными занавесками. Широкое окно во всю стену было уже окончательно разделено выросшим каменным перекрестьем на четыре квадратных оконца, сквозь которые сочился сероватый, но не тусклый свет. В комнате было тепло.

— Вы все еще будете меня убеждать, что не поменяли квартиру? Да? — спросил д'Эрьмо.

— Клянусь вам, доктор… — начал было Колен, но умолк, потому что поймал на себе встревоженный и подозрительный взгляд профессора.

— …Я пошутил, — закончил он со смехом. Д'Эрьмо подошел к кровати.

— Что ж, раздевайтесь, я вас послушаю. Хлоя распахнула пуховую накидку.

— А-а, они вас там соперировали… — произнес д'Эрьмо.

— Да, — ответила Хлоя.

Под правой грудью у нее виднелся аккуратный круглый шрамик.

— Они извлекли нимфею, когда она завяла? — спросил профессор. — Стебель был длинный?

— Кажется, с метр. И большой цветок двадцати сантиметров в диаметре.

— Препротивная штуковина, — пробормотал профессор. — Вам не повезло. Они редко вырастают до таких размеров.

— Ее убили другие цветы. Особенно подействовал на нее цветок ванили, который они поставили рядом со мной в последние дни.

— Странно, — удивился д'Эрьмо, — никогда бы не подумал, что цветок ванили может оказать такое действие. Я рекомендовал бы скорее можжевельник или акацию. В медицине, знаете ли, сам черт ногу сломит, — заключил он.

— Наверное, — согласилась Хлоя.

Профессор прослушал ее, затем выпрямился и сказал:

— Все в порядке. Конечно, следы остались…

— Да? — переспросила Хлоя.

— Да, — подтвердил профессор. — Одно легкое у вас теперь полностью выключено, или почти полностью.

— Это меня не беспокоит, раз другое работает!

— Если что-нибудь случится с другим легким, то это будет весьма неприятно для вашего мужа.

— А для меня?

— Для вас уже нет, — ответил профессор и встал. — Я не хочу пугать вас понапрасну, но будьте осторожны.

— Я буду осторожна, — сказала Хлоя. Зрачки ее расширились, и она растерянно провела ладонью по волосам.

— Но как я могу быть уверенной, что я больше ничего не подхвачу? — спросила Хлоя чуть не плача.

— Да вы, деточка, не волнуйтесь, — успокоил ее профессор. — Ведь нет никаких оснований полагать, что вы что-нибудь подхватите. Д'Эрьмо огляделся по сторонам.

— Ваша первая квартира мне больше нравилась. В ней царил какой-то более здоровый дух.

— Да, — сказал Колен, — но это не по нашей вине…

— А чем вы вообще-то занимаетесь?

— Учусь жить, — ответил Колен. — И люблю Хлою.

— Значит, вы ничего не зарабатываете?

— Нет. У меня нет работы в обычном смысле этого слова.

— Да, — пробормотал профессор, — работа — вещь отвратительная, я это отлично знаю, но то, что делаешь для своего удовольствия, не может приносить дохода, поскольку… — Он умолк. — В прошлый раз, — заговорил он снова, — вы продемонстрировали мне аппарат, который составлял удивительные смеси. Надеюсь, он все еще у вас?

— Нет, я его продал. Но угостить вас вином я все же могу. Д'Эрьмо заложил за воротник своей желтой сорочки пальцы и почесал кадык.