— Теоретически нет. Немного не совпадают расстояния, — не поднимая головы, ответил поляк и, повернувшись к Макмиллану, спросил по-английски: — За последние времена ледники могли смещаться?

— Они это всегда делают, — пожал плечами американец. — А что, бумажка подкачала?

— Не знаю, — неуверенно отозвался Ежи.

Все это время ледяной коридор уходил вправо, круто поворачивая в сторону так, что рассевшимся по лодкам людям не было видно, что впереди. Еще через несколько дружных взмахов веслами стены неожиданно расступились, и перед глазами замеревших от неожиданности путешественников предстала широкая бухта-колодец, выдолбленная в леднике. Долетающие сверху яркие солнечные лучи мягко искрили спокойную поверхность воды.

— Да это тупик, черт возьми! — быстро оглядевшись, разочарованно выдохнул сидящий позади Макмиллана здоровяк Мичиган.

— Смотрите! — дрогнувшим голосом сказал Ежи и, привстав, медленно стянул перчатку, показывая на что-то рукой.

Из-за огромной ледяной глыбы, торчащей из воды при входе в бухту, которую огибали лодки, медленно показывался небольшой обледенелый швартовочный пирс, оканчивающийся спускающимися к воде широкими каменными ступенями. Над ними возвышалось нечто наподобие дота, вмурованного в лед.

— Чтоб я сдох! — сдвинув шляпу на затылок, потрясенно присвистнул Макмиллан.

В стене темнела массивная ржавая дверь, над которой висел фонарь с забранным в решетку плафоном. А еще выше, на бетонной поверхности, такой гладкой и чистой, будто ее возвели только вчера, был нанесен потускневший трехцветный рисунок.

Символ солнца, принесший ужас и смерть сотням миллионов людей. Эмблема, водяным знаком украшавшая все карты и документы Ежи.

Свастика.

— Значит, это все правда, — не сводя глаз с приближающихся ступеней, тихим голосом вымолвил поляк. — Все правда.

Когда до берега оставалось несколько метров, все сидящие в лодках люди смогли отчетливо разглядеть три цифры, белым через трафарет выведенные на поверхности ржавой двери.

«211».

Пока лодки привязывали к пирсу, Ежи, Дубков, Азат и Тарас пытались решить, как отпирать дверь.

— Взрывать ни в коем случае нельзя, — выслушав предложение большинства, покачал головой подошедший Макмиллан. — Ударная волна вызовет колебания в стенках колодца, что чревато обрушением. Не думаю, что вы хотите остаться здесь навсегда.

— А если направленный заряд малой силы?

— Выкиньте взрывчатку из головы, парни, — категорически отказал американец.

— Тогда что ты предлагаешь?

— В ваших картах, случайно, ничего не сказано про коды доступа или что-то типа того? — спросил Рэнди. — Было бы обидно, если бы у самой цели нам помешала какая-то ржавая железка, вмурованная в лед.

Сверившись с бумагами, Ежи оглядел дверь.

— Есть несколько устных паролей и инструкций по использованию пружинной системы замка, — ответил он. — Но первые нам ничего не дадут, а вторые за последние сто лет наверняка превратились в хлам.

Тем временем Мичиган, подошедший к двери, несколько раз с силой ударил прикладом своего ружья по наростам крошащейся ржавчины. Ледяной колодец наполнился отзвуками гулкого эха.

— Не нужно взрывчатки, она и так на соплях держится, — констатировал здоровяк. — Полчаса времени, пара молотков — и двери как не бывало.

— Смотрите, оттуда выходит воздух, — сняв перчатку, Лера поднесла ладонь к узкой щели между дверью и стеной. Пальцы легонько похолодил налетающий изнутри ветерок.

Несмотря на дурное настроение, достижение конечной цели путешествия и подтверждение правоты польской группы касательно существования базы произвели на девушку впечатление, на время отодвинув терзающие мысли о родителях.

Решив не дожидаться, пока с «Новолазаревской» доставят необходимые инструменты, и вооружившись — кто прикладом, а кто веслом, — путешественники споро принялись за работу. Придавленный весом минувшей сотни лет и окруженный замерзшей водой, некогда прочный металл с хрустом крошился, словно люди не воевали с железом, а пинали трухлявый пень. Через непродолжительное время последний облепленный ржавчиной фрагмент стали бухнулся на пол, разлетевшись на несколько частей. В лица людей с тревожным гулом повеял спертый воздух давно покинутого помещения, вырвавшийся из разверстой пасти погруженного во мрак коридора.

— Ну, чего рты разинули? Мы тут не пирамиды вскрываем, — первым нарушил молчание Макмиллан и, запалив намотанную на палку тряпицу, пропитанную жиром морского леопарда, смело шагнул вперед.

Соединенная страховочным тросом с белоснежной стеной, лодка с Паштетом и Треской лениво дрейфовала недалеко от входа в ледяной тоннель. Вокруг покачивался на волнах разломанный на мелкие куски пенопласт, служивший поплавками и обозначающий широкую территорию закинутых сетей. Удобно устроившись на носу, Паштет по-обыкновению погрузился в свою тетрадь с проповедями Птаха, аккуратно переворачивая страницы, в то время как его напарник явно пребывал не в своей тарелке. Укрывшись под невесть откуда добытым широким дырявым зонтом и вцепившись в его ручку обеими руками, Треска подозрительно зыркал по сторонам, морщась от то и дело налетающего ветра.

— И зачем они нас отправили? — скалясь на холоде, капризно осведомился он. — Что, разве им не пригодятся две лишние пары рук?

— Тебе же ясно сказали: в конце коридора обнаружили еще одну дверь, посложнее, и как ее открыть, Ежи пока не знает. Кодов у него точно нет, возможно, будут взрывать. Так что толку от нас будет мало.

— Ну, конечно! — продолжал ворчать толстяк. — Мы у Тараса теперь все наперечет.

— Ты помнишь, за что свою кликуху получил? Во. Так что варежку захлопни и сиди спокойно, рыбачь.

— А ты уверен, чувак, что здесь вообще рыба есть? — капризничал Треска.

— Не боись, чувак! Пойдет, родимая, никуда не денется, — не поднимая головы, отозвался Паштет. — Лерка мне целое ведро отличной приманки сварганила, пальчики оближешь! К тому же, мы давно собирались сети опробовать.

— А может, мы того? К суше поближе? В гротик какой-нибудь, а? — снова захныкал кутающийся в натовскую куртку Треска.

— Слушай, ты меня уже достал! — не выдержал оторвавшийся от чтения Паштет. — У нас приказ, забыл? Капитан велел по случаю вскрытия базы побаловать команду свежей рыбой, а ты расселся тут, как королева на пруду. Мэри Поппинс, блин! Ты откуда вообще зонт свистнул, чувак?

— С «Новолазаревской», ясное дело. Еще с утра, перед вылазкой.

— А когда в Африку плыли, говорил, что не воровал, — с укоризной покачал головой Паштет.

— То было по техническим причинам. И сейчас так. Стремаюсь я, — глухо пробормотал толстяк. — Открытого пространства над головой многовато, потолка не хватает. В тоннеле еще куда ни шло, а здесь…

— Совсем спятил? Тебе-то чего неба бояться, ты ж до войны родился! — воскликнул искренне удивленный Паштет.

— Родился-то родился, а за двадцать годков всего несколько раз на поверхность голову казал, — упрямился Треска. — Пообвыкся в четырех-то стенах. Да и без маски напрягает как-то. От этого воздуха у меня голова кругом и в ушах звенит.