Количество могадорцев, бегущих на нас по темному тоннелю, просто невероятно. А ревущие сирены и мигающие огни давят на психику. Сэм жмет на оба спусковых крючка и косит могадорцев ряд за рядом, но они все прибывают. Когда заканчиваются патроны, Сэм хватает два других ружья.

— Я бы не отказался от помощи, — кричит Сэм, выкашивая еще один ряд могадорцев.

— Я думаю, я думаю!

Не похоже, что покрытые слизью стены можно как следует разжечь, и у меня в руках остается слишком мало зеленой лавы, чтобы нанести могадорцам большой урон. Слева от меня стоят серебристые газовые баки и цистерны, переплетенные трубами и трубочками. На стене рядом с самой высокой цистерной я вижу контрольную панель с уходящими от нее электрическими проводами. Я слышу, как дальше по коридору кричат и ревут в своих клетках чудовища. Интересно, насколько они голодны?

Я бросаю огненный шар в контрольную панель, и она рассыпается тысячей искр. Решетки клеток, вмурованных в стены, начинают подниматься, и я тут же бросаю другой зеленый шар под баки и цистерны.

Я хватаю Сэма за руку, и мы мчимся назад в грот нашего исполина. Когда грохочет взрыв, я прижимаю Сэма к каменному простенку между стальными воротами и деревянной дверью и загораживаю его от пролетающей волны пламени. У меня в ушах стоит треск и гул огня.

Десятки краулов вырываются из открывшихся клеток и со спины нападают на ничего не подозревающих могадорцев. Несколько пайкенов тяжело ступают по тоннелю, ревя и размахивая руками. Под ногами пайкенов рогатая рептилия-мутант делает месиво из могов и краулов. Крылатое гаргульеподобное существо жужжит под потолком, то и дело пикируя и вырывая куски из всех, кто попадется. Чудовище с прозрачной кожей вонзает частокол своих зубов в икру пайкена. Это происходит в течение нескольких секунд. Потом их всех заливает море огня.

Через несколько минут, когда огонь уходит дальше по тоннелю, чтобы сеять опустошение в главной пещере со спиральными ходами, коридор передо мной завален кучами пепла и закопченными костями чудовищ. Я сбиваю с себя огонь и вытираю ладони о джинсы.

Сэма немножко подпалило, но вообще он в порядке.

— Это было изумительно, чувак, — говорит он.

— Давай сначала постараемся убраться отсюда, а потом уже будем праздновать.

Я беру под мышку свой Ларец, Сэм поднимает другой. Мы бежим по пепелищу, через удушающее трупное зловоние. Обгоревшая приставная лестница в конце тоннеля выглядит устойчивой, и мы с трудом карабкаемся по ней, поскольку у каждого свободна только одна рука. Мы ступаем на черный обгоревший спиральный карниз и бежим по нему кругами, пока не достигаем центра пещеры.

Ад, который я устроил, нанес больший урон, чем я предполагал. Мы видим кучи и кучи пепла. Но видим и сотни могадорцев, на четвереньках выползающих из разных коридоров и тоннелей, обгоревших или все еще объятых пламенем, рычащих от боли, не способных держать оружие, не способных ничего сделать, когда мы бежим, перепрыгивая через них. Над нами по карнизам бегут солдаты, у одних в руках оружие, у других — раненые.

Я заблудился и не знаю, где выход. Я провожу нас по нескольким тоннелям. У меня на шее болтается кулон. Каждый из нас подобрал по дороге брошенное ружье, и мы стреляем по всему, что встает у нас на пути. Хоть мы и не знаем, куда идем, но все равно идем. И останавливаемся, только когда доходим до клеток с человеческими узниками. Теперь я точно знаю, что мы пошли не той дорогой. Я тяну Сэма в другую сторону, но он уперся ногами и останавливает меня. Я вижу у него в глазах волнение и надежду. Стальные двери камер приподняты почти на полметра над полом, а голубые силовые поля исчезли.

— Джон, они открыты! — кричит он, бросая к моим ногам Ларец. Я бросаю ружье и поднимаю Ларец. Сэм, наконец, говорит то, чего я и ждал: — Что, если здесь мой отец?

Я смотрю Сэму в глаза и понимаю, что мы должны это проверить. Он бежит по левой стороне коридора и у каждой камеры зовет отца. Я обследую камеры по правой стороне, как вдруг под одну из дверей просовывается голова: это парень моих лет с длинными черными волосами. При виде меня он осторожно высовывает руку.

— Силового поля в самом деле нет? — кричит он.

— Думаю, что нет! — кричу я в ответ.

Сэм забрасывает ружье за плечо и наклоняется к просвету под дверью.

— Ты знаешь человека по имени Малколм Гуд? Сорок лет, русые волосы? Он здесь? Ты его видел?

— Помолчи и отойди назад, малыш, — говорит парень. Я слышу в его голосе серьезность намерений, и в беспокойстве оттаскиваю Сэма в сторону. Парень хватается за низ двери, вырывает ее из стены и швыряет в коридор как летающую тарелку. Потолок трещит, с него валятся камни, и я телекинезом заслоняю от них себя и Сэма. Я не успеваю ничего сказать, как появляется этот парень, отряхивая пыль с ладоней. Он выше меня, без рубашки, и мускулистый.

Сэм делает шаг вперед и, к моему удивлению, целится из ружья парню в голову.

— Да говори же! Ты знаешь моего отца? Малколма Гуда? Пожалуйста!

Парень смотрит мимо Сэма и его ружья на Ларцы у меня под мышками. Тут я замечаю у него на ноге три шрама. Точно таких же, как у меня. Он один из нас.

Я в шоке выпускаю другой Ларец и он падает на землю.

— Какой у тебя номер? Я — Четвертый.

Он с прищуром смотрит на меня и протягивает руку:

— Я — Девятый. Молодец, что остался жив, Четвертый.

Он тянется к Ларцу, который я уронил. Сэм, опустив ружье, уходит по коридору и каждые несколько секунд останавливается, заглядывая в камеры. Девятый кладет руку на замок, и тот сразу открывается. Когда он поднимает крышку, его лицо озаряет желтый свет.