Повисев с минуту, картинка обратилась в зеленоватый туман.

– Вот и нашли, – сказал Олло. – Ты знаешь, где это?

Миша не ответил. Он таращился в пустоту круглыми как у филина глазами.

Эльф пощелкал пальцами перед носом милиционера.

– Ты что, заклинанья испугался?

Миша пришел в себя.

– Ничего я не испугался! Просто понять не могу, причем здесь психушка?!

– Так у вас тут сбрендить проще, чем насморк подхватить, – сказал Геремор. – Может, узнали, что ведьма, и упекли.

– Чушь, – отмахнулся милиционер. – Открой любую газету: там всяких ведьм и колдунов – что блох на собаке. И никакие психушки им не светят. А чтобы попасть в дурдом, надо отчебучить что-нибудь прилюдно, и не один раз. Но Наташка даже со мной это свое… этот дар не любила обсуждать. Да у нее и способностей особенных нет, не то, что у Лизаветы Петровны.

– Кто есть Лизавета Петровна? – спросил Гиллигилл.

– Так Наташкину бабушку зовут, – ответил Миша.

– Кроме того, – продолжал он, – не станут же врачи похищать пациента как какие-нибудь бандиты. И какого черта Наташке делать в дурдоме? Ерунда полная. Не катит ваше заклинанье.

Олло сердито тряхнул косичками.

– Сам ты не катишь. Каток нашелся. Заклинанье верное. Мы и этого, – он ткнул пальцем в Гиллигилла, – с его помощью вычис… Ох, боги… Это же военная тайна!

– Олух на олухе, – прокомментировал орк. – За что только король вам жалованье платит?

– За то, что мы тебя арестуем, когда доберемся домой, – проворчал Олло.

– Едва вы меня арестуете, ваш король окочурится, – хмыкнул Гиллигилл.

– Почему это?

– От удивленья! – орк загоготал.

– Да ну тебя, – сказал Олло. – Ладно, могу еще раз попробовать.

Эльф повторил заклинанье. В воздухе упрямо повисло изображение Тимофеевской больницы. Миша вздохнул.

– Придется наводить справки. Не знаю я такой больницы. И Тимофеевки никакой не знаю. Черт его разберет, где это. Надо к Степанычу идти, пусть по компьютеру пробьет…

Внезапно милиционер замолчал, уставившись на Олло.

– Слушай, Копперфильд, а ты можешь нас туда переместить? Или хотя бы найти дорогу к этому месту?

– Переместить не смогу, – сказал эльф. – После того, как Геремор однажды переместился прямиком в постель капитанской племянницы, все перемещательные заклинания из боекомплектов изъяли.

– Сколько раз повторять: я попал туда случайно! – вскинулся Геремор. – Очень спешил, и перепутал координаты.

– Угу. Так спешил, что остался почти без одежды. Из-за тебя у всего гарнизона самоволки накрылись. Вот расскажу парням, кого благодарить…

– Нечего шляться в неурочное время! – ощерился Геремор.

– Хватит вам, – оборвал спор милиционер. – Ладно, с перемещением все понятно. А дорогу указать сможешь?

– А вот дорогу запросто покажу, – кивнул Олло. – Прямо сейчас?

– Ну уж нет! – воскликнул Гиллигилл. – Сначала пожрать надо. С утра кроме мух ничего во рту не было.

– И переодеться не помешает, – подхватил Геремор. – В рванье ходим, как бродяги какие. Гиллигилл, вон, и вовсе в подштанниках.

Вид у всех четверых действительно был неважный. Они походили на шайку оборванцев, рыскающих по дорогам в поисках одиноких путников. Отправляться в таком виде вызволять Наташу из психиатрической больницы было решительно невозможно – конечно, если они сами не хотели стать ее пациентами.

– Переодеваться потом. Сначала – пожрать! – завопил орк.

– Олло, эта твоя штука жратву добывать умеет? – спросил Миша.

– А то! Правда, у меня боекомплект для рядового состава. Хлеб, сыр, да кислое вино. Пусть лучше Геремор еду колдует, у него офицерский.

Геремор принялся за дело. Через минуту, под аккампанимент нежной мелодии, лившейся из золотой коробочки, на поляне появилось большое серебряное блюдо с горой жареного мяса, несколько куропаток в хрустящей корочке, огромный осетр, фрукты, и два больших кувшина с вином.

– На скорую руку, по-походному, – скромно промолвил эльф.

Следующие полчаса над поляной слышались лишь хруст, чавканье, да восторженное урчанье, заглушавшие даже пенье птиц и трескотню кузнечиков. Ни эльфы, ни орк, ни человек не заметили девочку и мальчика, притащивших к лесной избушке маму и папу.