— По-моему, ты вчера достаточно ясно выразился, Филип, — не стоит скрывать то, что ты видел сотни раз, — спокойно ответила Кристина с еле заметной улыбкой, не затронувшей прозрачных сине-зеленых глаз.

Филип рассмеялся. Сегодня она не сумеет вывести его из себя! Но смех тут же замер на его губах при виде сына, мирно сосущего грудь матери. Это его дитя и женщина, которую он все еще желает! Нет, он не смирится со своим поражением. Он сумеет найти способ завладеть ими обоими!

— У него неплохой аппетит. Тебе не понадобилась кормилица? — спросил Филип.

— У меня молока достаточно. Не беспокойся, о Филипе Джуниоре есть кому позаботиться, — сухо обронила Кристина.

Филип тяжело вздохнул. Кажется, не стоит искать ехидную или уничтожающую реплику, чтобы рассердить ее, — достаточно самого невинного вопроса.

— Я вовсе не хотел намекнуть, что ты плохая мать. Должен признать, материнство тебе к лицу, Кристина. Ты действительно любишь моего сына, — тихо признался он, поднимая прядь ее волос, упавшую за спинку кресла, и нежно перебирая ее.

— Спасибо, — шепнула она.

— Где ты его крестила? — поинтересовался Филип. Он не хотел уходить и поэтому решил попытаться продолжить разговор.

— Он еще не крещен.

— Господи, Кристина! Детей крестят через месяц после рождения! Чего ты ждешь? — взорвался Филип и, обойдя кресло, гневно уставился на Кристину.

— Черт побери! Прекрати орать на меня! Я просто не подумала об этом, вот и все! Извини, не привыкла рожать детей! — закричала она так же гневно. Ее ясные глаза мгновенно потемнели, приобретя оттенок темного сапфира.

Филип в три шага добрался до двери, но снова обернулся, цепенея от ярости.

— Он будет окрещен сегодня! Сейчас же! Оденься, приготовь моего сына и будь готова к отъезду через час!

— Это мой дом, Филип, а не твой лагерь в горах. И ты не имеешь права приказывать мне, что делать!

— Собирайся, иначе я сам отвезу его! С этими словами Филип повернулся и покинул комнату.

Кристина понимала, что он не отступится. Постаравшись успокоиться, она покормила Филипа Джуниоpa, положила в кроватку, позвала горничную и попросила помочь ей одеться. Она не может доверить сына Филипу — что, если он попросту не вернется?

Она поспешно разделась и только сейчас увидела, что впопыхах накинула арабский бурнус. Что, если Филип заметил? Но нет, он ничего не помнил, иначе непременно бросил бы какое-нибудь язвительное замечание!

Заколов вьющуюся массу волос на затылке, Кристина поспешно натянула простое сиреневое полотняное платье с, длинными рукавами и высоким воротом, которое посчитала подходящим для подобного случая, и, тщательно нарядив Филипа Джуниора, медленно спустилась вниз. Ожидавший в холле Филип поспешил взять у нее ребенка.

— Где Джон? — нервно спросила Кристина.

— Уехал пораньше в Холстед по делам и передал, что постарается вернуться к полудню, — ответил Филип, направляясь к двери.

— Но… не можем же мы ехать вдвоем!

— О, Кристина, к чему столько волнений? — засмеялся Филип. — Не беспокойся, я не собираюсь снова похищать тебя… хотя такая мысль приходила мне в голову.

О, как он может так бесстыдно лгать?!

— Должно быть, когда ты вновь соберешься выкрасть женщину, твоей жертвой станет Эстелла, — резко сказала она.

— Как, Кристина! Ты, кажется, ревнуешь? — съехидничал Филип.

— Вовсе нет. Скорее рада, что ты обратил свой взор на кого-то другого, — холодно бросила Кристина.

Вскоре они добрались до маленькой церкви недалеко от Уэйкфилда. Кристина ждала в открытом экипаже, пока Филип искал священника. Вернулся он довольно скоро и помог Кристине спуститься.

— Все устроено? — спросила она, когда Филип снова взял у нее сына.

— Да. Это займет всего несколько минут, — кивнул он, провожая ее в тускло освещенную церковь. В конце придела их уже ожидал маленький краснолицый человечек, и Филип вручил ему мальчика. Филип- младший не заплакал, когда вода брызнула ему на лоб, но Кристина громко охнула, услышав ясно произнесенные слова, прозвеневшие на всю церковь:

— Я нарекаю тебя Филипом Кэкстоном-младшим. Филип взял ребенка у священника и, схватив Кристину за руку, повел ее вон из церкви. Она ничего не сказала, пока они не уселись в экипаж и кучер не подхлестнул лошадей.

— Ты не имел права делать это, Филип, — процедила она наконец, окидывая его уничтожающим взглядом.

— Наоборот, я имел полное право — ведь я его отец, — расплылся в улыбке Филип.

— Только не по закону! Мы не давали друг другу никаких обетов! Черт возьми, его зовут Филип Джуниор Уэйкфилд, так написано в свидетельстве о рождении!

— Это очень легко изменить, Кристина.

— Сначала тебе придется отыскать свидетельство! Он мой сын и будет носить мое имя, а не твое!

— А когда ты выйдешь замуж? Намереваешься дать ему фамилию твоего мужа?

— Честно говоря, я еще не думала об этом, но если Томми захочет усыновить его, тогда, конечно, Филип Джуниор будет носить его имя.

— Я не позволю этому молодому хлыщу растить моего сына! — рявкнул Филип.

— Твоего мнения никто не спросит. Кроме того, Томми будет ему хорошим отцом, — возразила Кристина, хотя сама не очень-то верила своим словам.

— Посмотрим, — пробормотал Филип, и остальную часть пути оба молчали.

Джон с искаженным от гнева лицом встретил их у двери.

— Где вас носило, черт возьми? Я тут с ума сходил от тревоги!

— Мы крестили Филипа Джуниора, Джон. Никаких причин для беспокойства, — ответила Кристина и вопросительно посмотрела на Филипа, которого отчего-то начал разбирать смех.

— Почему же вы никому не сказали, куда едете? Когда я вернулся и обнаружил, что ни вас, ни ребенка нет, я подумал…

— Я знаю, что ты подумал, Джон, — тоже расхохоталась Кристина, — но, как видишь, ты ошибался. Прости, что расстроила тебя, — это больше не повторится.

Кристина поднялась наверх и, сменив пеленки малышу, уложила его в кроватку. Потом она закрыла дверь детской, чтобы ребенка никто не беспокоил, и направилась к себе, чтобы снять шляпку. Через открытую дверь Кристина заметила входившего в свою комнату Филипа и уже хотела запереться, но тут до нее донесся его голос, и она потрясенно застыла.

— Что вы здесь делаете? Вашу сестру удар хватит, если она обнаружит вас в спальне джентльмена!

— О, Филип, почему вы так шокированы? Уж кто-кто, а вы, должно быть, привыкли принимать дам в своей спальне, — мягко ответила Эстелла. — Я ждала здесь, чтобы поговорить с вами наедине. Почему бы вам не закрыть дверь и не подойти сюда — здесь нам будет гораздо удобнее.

— Это совершенно ни к чему — вы здесь долго не задержитесь. Я не хочу, чтобы меня попросили покинуть этот дом лишь потому, что вы желаете играть в не слишком умные игры, Эстелла.

Кристина не хотела больше ничего слышать, но ничего не смогла с собой поделать.

— Ни в какие игры я не играю, Филип Кэкстон! Я пришла сюда, потому что желаю получить ответ! Вы все еще любите Кристину? Я имею право знать!

— Любовь! Какое отношение имеет к этому любовь? Я желал ее тогда так же, как желаю теперь вас, — бесстрастно ответил Филип.