кухарка. Откуда мне было знать, что это твое поместье?
— Да, представляю, какой это был для тебя сюрприз, — усмехнулся Филип. — Почему же ты не уехала, когда узнала правду?
— Эмма настояла, чтобы я осталась. Ну а теперь я больше не желаю говорить об этом. Тебе пора уходить, Филип. Я собираюсь покормить ребенка, видишь, он голоден.
— Тогда корми. По-моему, немного поздновато для ложной скромности, не так ли, Кристина? Ведь мне хорошо известно, что скрывается под твоим платьем.
— Ты невозможен! Ничуть не изменился!
— Зато изменилась ты. Раньше ты была честнее.
— Не знаю, о чем ты говоришь, — бросила Кристина, подходя к двери своей спальни. — Будь добр, попроси кого-нибудь проводить тебя в твою комнату. Можешь еще раз навестить сына позднее… если захочешь, конечно.
Она села в кресло в дальнем углу комнаты и, положив Филипа Джуниора на колени, расстегнула корсаж, но, почувствовав присутствие Филипа, подняла глаза. Тот стоял, прислонясь к косяку и не спуская с нее пристального взора.
— Пожалуйста, Филип. Приходи в детскую когда захочешь, но это моя комната, и я хотела бы побыть одна, если не возражаешь.
— Я смущаю тебя, Кристина? Можно подумать, ты никогда раньше не обнажала грудь перед мужчиной! — издевательски ответил Филип. — Так что предлагаю тебе перестать разыгрывать негодование и покормить моего сына. Он ведь хочет есть, не так ли?
Кристина стиснула зубы, решив не отвечать на его оскорбления и надеясь, что он все-таки уйдет. Молча распахнув платье, она дала Филипу Джуниору грудь. Малыш жадно зачмокал, упираясь в мать сжатым кулачком, но Кристина слишком нервничала и слишком остро сознавала, что Филип продолжает наблюдать за ней, чтобы радоваться милому личику ребенка.
— Кристина, что ты делаешь? — взвизгнула Джон-си, войдя через другую дверь и увидев Филипа.
— Все в порядке, Джонси, успокойся, — раздраженно сказала Кристина. — Это Филип Кэкстон.
— Значит, вы и есть отец Филипа Джуниора, — рявкнула Джонси, воинственно глядя на Филипа. — Подумать только, как у вас совести хватило явиться сюда после того, что вы сделали с моей деткой!
— О, замолчи, Джонси, ты и так слишком разболталась! — отрезала Кристина. Филип расхохотался, и она сжалась от стыда, хорошо понимая, в чем причина столь неожиданного веселья.
Филип Джуниор снова разревелся.
— Идите-ка лучше отсюда, мистер Кэкстон! Только расстраиваете Кристину и своего сына! — покачала головой Джонси и закрыла дверь за Филипом, но в спальне по-прежнему был слышен его смех. Джонси быстро затворила другую дверь и поглядела на Кристину, качая головой:
— Значит, приехал. Так я и знала. Мастеру Джону уже сказали?
— Да. Джон решил позволить Филипу остаться. И Томми все известно. Филип вошел как раз в тот момент, когда я согласилась выйти замуж за Томми. О, Джонси, что мне делать?! — зарыдала Кристина. — Он явился за сыном, но не за мной! И он так холоден со мной, и… Господи, как мне вынести это? Как я смогу смотреть на Эстеллу и Филипа?
— Все будет хорошо, мисс Крисси, вот увидишь! А теперь перестань плакать, иначе малыш никогда не успокоится.
Кристина осторожно прикрыла дверь детской и, обернувшись, увидела выходившего из соседней комнаты Филипа. Она попыталась проскользнуть мимо, чтобы спуститься к лестнице, но он преградил ей путь.
— Филип Джуниор спит? — поддразнил он.
— Да, — ответила Кристина, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Твоя спальня, надеюсь, достаточно удобна?
— Сойдет, — кивнул Филип, приподнимая ее лицо, — но я предпочел бы твою.
И неожиданно притянул ее к себе, сжав в объятиях, впившись губами в эти соблазнительные губы, требуя ответа. Кристина покорилась, с радостью ответила на его поцелуй — и все эти долгие одинокие месяцы исчезли в мгновение ока.
— Ах, Тина, почему ты не призналась, что носишь моего ребенка? — хрипло пробормотал он.
— Я сама не знала, пока не обнаружила уже на третьем месяце. Но к тому времени было слишком поздно — ты уже женился на Нуре.
— На Hype? — расхохотался он, глядя в нежные глаза. — Я…
И тут Филип оцепенел. Значит… значит, она вернулась к брату, потому что захотела. Филип надеялся, что Кристина уехала лишь из-за того, что уже знала о беременности и боялась, что он не захочет ребенка. Когда он смирится с тем, что эта женщина ненавидит его?!
— Филип, что с тобой? — недоуменно спросила Кристина, заметив, как похолодели его глаза.
— Вам лучше вернуться к своему любовнику, мадам. Уверен, вы предпочитаете его поцелуи моим, — отрезал Филип, отталкивая ее.
Кристина глядела ему в спину, чувствуя, как подгибаются колени. Что такого она сказала? За что он так жестоко обидел ее? Лишь мгновение назад она была невыразимо счастлива, а сейчас чувствует себя так, словно умирает.
— О, Филип! Я знала, что вы приедете! — послышался радостный возглас Эстеллы.
— Я надеялся, что вы еще не успели покинуть здешнюю обитель, дорогая. Это сделает мое пребывание здесь еще приятнее, — галантно ответил Филип.
Кристина, не обращая внимания на слезы, слепившие ее глаза и обжигавшие веки, медленно побрела в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь. Потом, как в полусне, подошла к кровати, упала на нее и зарылась лицом в подушку.
Нет, она не сможет спокойно смотреть, как Филип флиртует с Эстеллой. За что он так ненавидит ее? Куда делось желание, которое он испытывал к ней? Как вынести вид смеющихся Эстеллы и Филипа, когда ее сердце разрывается?
Глава 31
Филип стоял на пороге, глядя на спящую Кристину. Он и раньше не раз наблюдал за ней, но тогда мог любить ее, мог овладеть этим прекрасным телом… и сейчас он хотел именно этого. Она была так прелестна!
Золотистые волосы лежат на подушке густым покрывалом, лицо спокойно и невинно. Если бы только она питала к нему хоть какую-то привязанность! Счастливее Филипа не было бы на земле человека!
Странно, почему Кристина не спустилась к ужину? Он собирался показать ей, что может быть таким же равнодушным, как она, и все внимание уделять Эстелле. Но его ждало разочарование — Кристина не появилась. Эстелла была милой и хорошенькой, но не могла сравниться с Кристиной — ни одна женщина не могла сравниться с Кристиной. Почему же ему выпало на долю полюбить такую лживую негодяйку?
Филип Джуниор заплакал, и Филип поспешно отступил за дверь, чтобы незаметно понаблюдать за Кристиной. Она вошла в детскую, и Филип с удивлением заметил на ней черный бурнус, сшитый еще в Египте. Почему Кристина не сожгла его? Очевидно, этот наряд не будил в ней таких воспоминаний, как в Филипе.
Кристина приблизилась к колыбели, откидывая со лба пряди длинных золотистых, струившихся по спине волос, и Филип Джуниор немедленно перестал плакать при виде матери.
— Доброе утро, любовь моя. Ты позволил мамочке поспать сегодня подольше, дорогой? Радость моя, солнышко мое! Что бы я делала без тебя?
Филип лишь сейчас понял, как велика любовь Кристины к малышу, и обрадовался. Но все-таки как случилось, что она назвала сына в его честь?
Почувствовав присутствие Филипа, Кристина неожиданно обернулась, но, увидев его, стоявшего у двери, ничего не сказала, просто подняла ребенка из колыбели, уселась в обитое синим бархатом кресло- качалку в углу комнаты и начала медленно расстегивать ночную сорочку.
Ее упорное молчание начало раздражать Филипа. Пусть уж лучше кричит, ругается, чем полностью игнорирует его!
— Вижу, ты уже успела забыть о своей так называемой скромности, — жестко бросил он.
