— А по-моему, вздор несешь ты.

Ребекка вздохнула и просунула руки в рукава.

— Какое преимущество? — снизошла она наконец.

— Твоя голая грудь, разумеется. Словно сама не знаешь. Прекрасный способ отвлечься.

Наверное, он опять вошел в роль греховного, порочного повесы. Неплохо бы проявить немного такта, учитывая все, что ей пришлось только сейчас пережить. Правда, эти эмоции можно назвать положительными, но все же не каждый день отдаешь свою невинность распутнику… Господи, а ведь именно об этом старался предупредить ее Джон Китс! Если ее эскапада станет известна, она не только потеряет должность при дворе. Ее репутация будет навеки погублена!

Но она поборола страх. Никто ничего не узнает, а их связь может привести к чему-то еще более чудесному.

Она смущенно улыбнулась и сделала ошибку, вновь взглянув на него. Он лежал на боку, подперев рукой голову. Мускулистая грудь обнажена, тонкая простыня почти не скрывает мощное бедро. Совершенное тело, прекрасное лицо, шелковистые черные волосы, разметавшиеся по плечам… Господи, неужели он не сознает, какое пиршество представляет для ее жадного взгляда?

— Прекрати! — скомандовал он. — А, понимаю, еще более выгодные преимущества.

Ребекка непонимающе подняла брови. Еще одна двусмысленная реплика? Это уж слишком.

— Почему мне так необходимы преимущества? — с искренним недоумением спросила она.

— А разве нет? Хм, полагаю, ты считаешь, что столь огромной жертвы, принесенной ради дела, вполне достаточно. Какая преданность! Скажи, она совершенно отчаялась, узнав, что Найджела нет в стране? Не может узнать, что он затевает?

— Она?

— Не стоит изображать наивность, Бекка. Тебе не идет. Ты прекрасно знаешь, что мы говорим о Саре.

Ребекка тихо ахнула, начиная понимать, что он имеет в виду.

— Сегодня вы пришли к абсолютно абсурдным выводам. Это очередное испытание? Или ищете способа успокоить свою совесть?

— Какую совесть? — фыркнул Руперт. — Я взял то, что мне предлагали. И дал тебе достаточно времени для того, чтобы сбежать, но ты осталась. Надеюсь, ты не думала, что я попытался бы тебя остановить?

— У меня для вас информация! — негодующе воскликнула она. — Я не могла уйти, не сообщив ее, а вы не позволили мне ни слова сказать!

— Разве я заткнул тебе рот кляпом?

— Вы все время меня перебивали!

— Вздор. Тебя послали вытянуть из меня сведения — любыми средствами. Неужели ты вообразила, будто я так глуп?

Его пренебрежительный тон ранил Ребекку в самое сердце.

— Ты действительно глуп! — процедила она. — А Найджел говорил, что тебе можно без опаски доверить полученные сведения. Потому и…

— Найджел не мог сказать ничего подобного, — перебил Руперт. — Он прекрасно знает, что в отношении женщин мне доверять нельзя.

Ребекка не поверила своим ушам, но так разозлилась, что хотела одного — поскорее отсюда выбраться.

Взбешенная Ребекка огляделась в поисках последнего предмета одежды, который она не могла оставить здесь.

— Не это ли ищешь? — ухмыльнулся Руперт, размахивая ее панталонами. Охнув, Ребекка вырвала у него панталоны, отвернулась и принялась поспешно их натягивать.

Руперт с сожалением прищелкнул языком, раздосадованный тем, что ему не дали в последний раз увидеть ее голые ножки, чем взбесил Ребекку еще больше. Уже на полпути к двери она сообразила, что платье расстегнуто на спине и самой его не застегнуть.

Стиснув зубы, Ребекка промаршировала обратно и уселась на кровать.

— Застегните! — рассерженно потребовала она.

Он не стал разыгрывать недоумение. Да и как он мог, когда она повернулась к нему полуобнаженной спиной! Руперт тяжело вздохнул:

— Полагаю, придется…

Он застегивал платье в десять раз дольше, чем расстегивал. Ребекка упорно молчала. Но, закончив, он нежно поцеловал ее обнаженное плечико. Это оказалось последней каплей. Ребекка вскочила и обернулась.

— Как вы могли превратить это в поле битвы? Вы прекрасно знаете, что я согласилась помочь Найджелу. Ведь отдала же я вам его записку.

— Какую записку?

— После того как вы поцеловали меня в коридоре. — Встретив его недоуменный взгляд, она повысила голос: — Ту самую, что я швырнула в вас!

Недоумение сменилось гневом.

— Неплохая попытка, любимая, но Найджел не мог ничего мне послать.

— Неужели? Как бы там ни было, он просил меня передать вам записку.

— Это уж слишком. Уверен, ты способна придумать нечто более правдоподобное.

— Вы назвали меня лгуньей!

— Разве я не достаточно ясно выразился? Лгунья, воровка и, полагаю, вполне можно добавить, опытная соблазнительница. И при твоем последнем качестве так долго оставаться девственницей!

Ребекка зажала рот рукой, сдерживая крик. Он был такого мнения о ней и все же, не долго думая, уложил в постель! Негодяй!

— Таков мой долг, — объявила она с поистине великолепным негодованием. — Найджел уверял, что принц поручится за него. Я надеялась, что это произойдет сегодня, но ничего не вышло. И хотя сумела раздобыть необходимую Найджелу информацию, не решилась передать ее, не выслушав сначала принца. Но по какой-то глупой причине, которую теперь затрудняюсь назвать, посчитала, что вы не сможете причинить зло своей стране. Поэтому и пришла сюда, чтобы вы решили, требует ли моя информация немедленных действий или можно просто передать ее Найджелу, когда тот появится.

— Какая информация?

— Леди Сара сегодня утром послала Констанс в город передать записку. Бедняжка была так расстроена, боясь появляться на улицах одна, без сопровождения, что несмотря на предупреждение Сары держать все в секрете, открыла мне тайну. Если бы Сара не велела сделать все без лишнего шума, я не придала бы этой записке никакого значения. Но не могла же я отпустить ее в город одну, тем более что Констанс так боялась. Вот я и предложила сопровождать ее. Именно потому и пришла к вам сегодня вечером. Рассказать о лорде Албертоне и о том интересе, который проявляет к нему Сара.

Однако Руперт ничуть не удивился и не встревожился. Причина такого странного поведения стала ясна, когда он сказал:

— Думаю, такая умная молодая женщина, как ты, уже догадалась, что я все знаю, поскольку видел твой экипаж у его дома. Но поздравляю тебя, предлог совершенно правдоподобный, и я бы поверил, если бы не одно обстоятельство: я уже спрашивал, что ты делала на Уигмор-стрит, и ты дала мне совершенно иной ответ. Или признаешь, что лгала мне сегодня утром, утверждая, что это твоя горничная навещала подругу?

— Я всего лишь сказала, что у нее есть друзья в городе, правда, не на той улице.

— Но ты на это намекнула.

— Вы снова меня допрашивали! — возразила Ребекка. — Я не пожелала отвечать!

— Давай выясним все до конца. Ты солгала мне утром, вместо того чтобы воспользоваться прекрасной возможностью сообщить свою информацию, и не постеснялась ворваться ко мне в комнату. Я ничего не упустил, дорогая?

— Нет. Но позвольте мне, в свою очередь, высказаться. После того ужаса, который мне пришлось пережить в ваших руках, я больше не стану помогать никому, а тем более человеку, прикидывающемуся другом. Можете передать Найджелу, что вина за это лежит на вас. Доброй ночи, сэр Повеса, — заключила она. — Этот титул дан вам по заслугам.

Она решительно шагнула к двери, но все-таки вспомнила о возможном скандале и, выглянув в коридор, дабы убедиться, что он пуст, поспешила прочь. Руперт не пытался ее остановить.

Обуреваемая мятежными мыслями, Ребекка все-таки заблудилась и, поднявшись по парадной лестнице, оказалась в другом коридоре, ведущем в королевские покои.

Гвардейцы, несшие стражу, поспешно преградили ей дорогу. Ребекка молниеносно спустилась и на этот раз довольно быстро оказалась у своих дверей. Даже храп Элизабет не раздражал ее. Обида и боль были так велики, что если бы стены дворца рухнули, она бы ничего не заметила.