Трех. Постоянно чтимый богами и асурами, он в совершенстве знает ту науку, в которой сведущи мудрые наставники Брихас и Ушанас. Также твой могучий сын усвоил ту военную науку, вместе с ее вспомогательными и побочными частями, которую знает знаменитый мудрец, непобедимый врагами – Рама- с-Топором, сын Пламенного Джамада! О царь, отведи же домой своего собственного сына, этого героя, знающего смысл царских законов!
Позднее Рама поинтересовался у загрустившей Ганги относительно сего монолога, достойного быть увековеченным в памяти смертных – но богиня твердо заявила, что ни с каким мужем вчера вечером не встречалась.
А по поводу огненных стрел, что якобы запрудили ее течение, у нее есть свое, особое мнение, которое неприлично высказывать вслух.
Хрящеватый нос аскета с тонкой, как бритва, переносицей шумно втягивал воздух и надолго задерживал внутри, не спеша выдыхать.
Пахло жареным; но костер или мифические огненные стрелы были здесь ни при чем.
И белый бык с лезвия тревожно замычал, вторя тревоге, поселившейся в душе Рамы-с-Топором.
Часть третья
НАСЛЕДНИК
Эти главы – основа для всех добродетелей и нравственных достоинств, источник вдохновения поэтов и дивный путь избавления от пороков! Наслаждайтесь же, о достойные, ибо у нас самих бывает радостно на душе, когда мы рассказываем это…
Глава седьмая
ГОРОД СЛОНА
Ветер мертвой хваткой вцепился в край плаща и трепал тяжелую ткань, как собака треплет шкуру только что освежеванного буйвола: и бросить жаль, ведь кровью пахнет! – и утащить невмоготу. За спиной Гангеи переминались с ноги на ногу двое дружинников в легких доспехах. Дружинникам давно надоело стоять здесь, на угловой башне, и тупо пялиться в сторону юго-западных холмов. В конце-то концов, царь Шантану уехал всего трое суток назад, уехал пышно, во главе внушительной свиты, и ждать его возвращения именно сегодня было глупо.
Почему не вчера?
Почему не завтра?!
Дружинников можно было понять: самого Гангею с нетерпением ожидали возле казарм. Весь хастинапурский гарнизон был по уши влюблен в молодого наследника престола. Во время учений новобранцы-желторотики и седоусые ветераны исподтишка косились в сторону сына Ганги: одобрит ли? кивнет ли? а если уж цокнет языком и по-детски взлохматит вороные кудри…
Впору пускаться в пляс, забыв, где ты и кто ты!
Ученик Рамы-с-Топором одобрял, кивал, иногда цокал языком и запускал пальцы в шевелюру – только дружинникам было невдомек, что вместо воинской потехи молодой царевич готов в любую минуту сорваться и уйти бродить по улицам Города Слона, толкаться на рынке между зеваками или часами стоять на крепостной стене, глядя вдаль.
Он так и не привык к Хастинапуру за эти четыре года.
Город вырастал навстречу тебе подобно Вритре-Вихрю, Червю Творца, созданному на погибель богам из сомы и огня. Он разлегся на холмах тяжкой тушей, свернув девяносто девять колец, выпятив костяные гребни башен – и оставалось лишь гадать, сколько народу поглотил ненасытный дракон. Броня Червя привела тебя в трепет: ты еще плохо понимал такие мерила, как йоджана и гавьюта[47], в лесах Курукшетры привычней было обходиться саженями или в крайнем случае посохами…
Ров перед насыпным валом, на котором возвышались крепостные стены, был в ширину наверняка не меньше сотни посохов. Высота вала… ты прикинул на глазок и решил, что если поставить на краю рва дюжину мужчин, одного на плечи другого, то верхний как раз дотянется до подножия оборонительных сооружений; а сами стены ростом вполне соответствовали валу.
Подъехав ближе, ты удивился странным отблескам, игравшим на насыпях и валу.
– Кирпич, – ответил на твой вопрос сотник царской охраны, гарцуя рядом на камбоджийском скакуне. – Стены положены всухую, из естественных глыб, и надстроены; а вал облицован кирпичом на битуме. В полторы сотни слоев. Периметр укреплений вокруг столицы – полдюжины гавьют будет… хвала Хастину, вашему досточтимому предку, мой господин!
Последнее сотник добавил торопливо, поймав на себе острый взгляд царя. Но в глазах доблестного всадника ясно читалось: 'Дикарь! И эта голь перекатная – наследник?!'
Похоже, ему казалось: ученик грязного аскета-шиваита только и должен делать с утра до вечера, что умащаться пеплом от сожжения трупов и позволять своре бродячих собак лизать свое тело – а худшего осквернения даже представить было трудно!
Ты не стал обижаться. Ты смотрел в сторону чудовища на холмах и видел: можно выйти на кшатру, один против всех, в чистом поле или в лесной чаще. Обрушить на головы огненные стрелы, превратить землю в трясину, заставить непотребно плясать, испражняясь себе под ноги… Но здесь, под защитой Великого Рукотворного Червя, они были малоуязвимы. 'Южные Агнцы' расшибли бы лоб о мощь крепостных стен, 'Пишач-Весельчак' не дотянулся бы с равнины перед Хастинапуром до защитников столицы; лишь немногое из небесного оружия было способно совладать с Городом Слона – но, как назло, 'Голову Брахмы' или 'Людолова' запрещалось использовать против смертных.
Иначе оружие падало на голову ослушника, который осмелился вызвать его вопреки закону – кем бы ослушник ни был.
Закон-Дхарма, Польза-Артха и Страсть-Кама: три опорных столба мироздания… Говорят, перед концом света, в начале Эры Мрака, Польза станет наиглавнейшей – но пока что пальму первенства цепко держал Закон.
Дхарма.
