– Он не говорит.
– Зато теперь он обрадуется, что Сьюзи избавила его от необходимости объясняться с тобой.
– Я как-то не подумала.
– Не «как-то», а уже целый месяц не думаешь!
– Да, у меня с головой проблемы. Представляешь, сегодня звонили нашим рекламистам из мебельного магазина, сказали, что покупают пять моих снимков на рекламные щиты. А я даже не помню, какие отдавала, а какие еще не напечатаны!
– Докатилась!
Если бы Эллис чуть подробней коснулась этой темы, то, может быть, тонкий ум и чуткое сердце ее подруги уловили бы неладное. Но в тот роковой день все были слишком погружены в себя: Эллис ждала звонка от Пола, собираясь на пляж; Беатрис нервно листала журнал, сидя напротив Стива с многозначительным видом, а тот виновато косился на нее и молчал.
Когда Пол появился на машине, стояла уже ночь, и Беатрис бросила вслед подруге:
– Смотри, не замочи плащ, когда будешь нырять! – И добавила себе под нос: – Вот они, свидания под лодкой…
На пляже было красиво, хотя и очень холодно, и Эллис заметила, что кроме них есть еще сумасшедшие любители весенних прогулок у воды. Ночь прошла в разговорах о настоящей любви и преданности красивым девушкам.
А наутро Пол вызвал ее к себе со странным вопросом: почему она продает редакционный материал без согласования с начальством?
Эллис опешила, не зная, что сказать. Она попыталась объяснить, что отдел рекламы, кажется, передал вчера, что заказчик одобрил снимки и несколько штук купил. В кабинете Пола сидело почти все руководство редакцией и ее непосредственный начальник – фоторедактор Джонни, который клялся, что вообще не видел ни одного мебельного снимка. И тут до Эллис дошло! Она же вывела только треть фотографий! Основная масса еще лежит необработанной. И она не могла…
– Пол! Я никому ничего не давала! Эти кадры еще не до конца сделаны, их вообще было рано показывать заказчику. Это раз. Созвониться с ними я не могла, тут вопрос к отделу рекламы. Это два. И, наконец, третье: зачем мне рисковать, продавая снимки за вашей спиной, если они что так, что по официальному тарифу стоят одинаково?
Пол молчал.
– А почему ты их не сделала до сих пор? – спросила главный менеджер по рекламе.
Эллис начало казаться, что ее отчитывают, как школьницу.
– Срок был сегодня, а разговор – вчера. Кто-то в вашем отделе…
– В моем отделе таких инцидентов не бывает!
– Вы хотите сказать, что я… Да я ни с кем не созванивалась, это точно! В крайнем случае, это мог быть Джонни, но не я…
Джонни замахал руками, давая понять, что он к этой истории непричастен.
– Там сказали, что голос был женский, и представились фотографом.
В глазах окружающих она не увидела ни капли сочувствия. Она стояла перед ними, а они сидели, сложив руки, и презрительно разглядывали ее!
– Ну ладно, все свободны, – вдруг сказал Пол.
Эллис продолжала стоять, ее обходили, как прокаженную.
– Эллис, я тебе верю, – сказал он, когда закрылась дверь. – Но тебе сейчас лучше будет уйти в отпуск. Мы…
– Я же работаю только месяц!
– Все понятно. Нужно разобраться в этой истории. Ты сейчас будешь мелькать красной тряпкой у всех перед носом. И наша с тобой… дружба, как бы это сказать…
– Пол, да неужели ты думаешь, что я стану тебе врать!
– Я еще раз говорю: я верю тебе. Надо выждать некоторое время. Прости, что так получилось. Напиши заявление на месяц за свой счет, денежки за март мы сейчас оформим.
– Хорошо.
– Да, и еще. – Пол замялся. – Мне кажется, было бы лучше для нас обоих некоторое время не встречаться.
– Хорошо.
«
А в субботу, когда она валялась в кресле и с тоской взирала в окно на солнечный, но пока еще совсем не летний день, к ней подошла озадаченная Беатрис и сказала:
– Мне сейчас кто-то звонил, но чертов Цезарь выдернул шнур телефонной базы, на определителе обозначился код Нью-Йорка.
– А номер?
– Так я ж говорю, кроме города ничего не успело высветиться, у-у, рыжая бестия! – погрозила она под лестницу.
– Может, это хозяйка квартиры? Ты ей оставляла координаты?
– Да, – Беатрис поморщилась, – кажется, да.
– Ведь я улетела, никому ничего не сказав, потому что маме все равно, а больше…
– Ну и ладно. Наверно, хозяйка волнуется, не придется ли возвращать деньги, раз там никто не живет.
Телефон в руке Беатрис снова запищал и, взглянув на номер, Беатрис округлила глаза.
– Да. Да, а вы, простите, откуда звоните?.. Вы что – новый жилец? Да, я Беатрис. А вам кого?.. Да, она у меня. Ах, это Паоло?!
Эллис, вскочив, разлила коктейль по полу и нервно забегала туда-сюда.
– …Если захочет разговаривать, позову.
– Алло, – хрипло сказала Эллис в трубку, когда после молчаливой схватки победила Беатрис, насильно притиснув телефон к ее уху.
– Солнышко мое!
– Ну?
– Прости меня. Мне очень-очень-очень стыдно.
– А откуда ты узнал номер?
– Я уже надоел вашей соседке-хозяйке, и она сдалась: пустила меня в твое жилище, сказала, что Беатрис в Сан-Франциско, и предположила, что ты можешь находиться у нее. Видишь, мы не ошиблись.
– Вижу.
– Ты не хочешь со мной разговаривать?
– Я разговариваю.
– Нет, по-настоящему разговаривать. Эллис, я – тупица, мне нет оправданий, я не должен был этого говорить. Прости меня, если сможешь.
– Попробую.
– Мы ведь скоро увидимся, правда? Ты надолго в Сан-Франциско?
– Навсегда. – Беатрис зааплодировала за ее спиной. Слышимость была превосходной.
– Как это?
– Обыкновенно.
– Хорошо, значит, я сам приеду.
– Зачем?
