Лева перехватил ее взгляд, брошенный на дверь, за которой находился Олег Перов, поблагодарил, извинился и зашел в кабинет. Не обращая внимания на многозначительное молчание Перова и недвусмысленные взгляды товарища, Лева взял исписанные страницы и быстро просмотрел. Перов подробно рассказывал о махинациях в цехе по производству ширпотреба. Ни одного слова об убийстве Ветрова и Шутина в протоколе не было. Возможно, о них Перов заговорит позже? Или он хочет, явившись с повинной в одном, скрыть другое? Лева вернул Новикову бумаги, вышел из кабинета, стараясь не смотреть на Ирину, зашагал по коридору. Куда? В своем кабинете он мешал. К Турилину без приглашения заходить не принято. Полковник появился на пороге своего кабинета.

– Лев Иванович, – сказал полковник, и Лева понял, что столь церемонным обращением обязан присутствию Маши Калашниковой, – отметьте, пожалуйста, Марии Григорьевне пропуск и проводите до нашей машины. Я в гараж позвонил. – Турилин церемонно раскланялся с Машей, чуть ли не пригласил заходить на чашку чая и сказал: – Проводите Марию Григорьевну, загляните, пожалуйста, ко мне.

«Все-таки от нашего старика подохнуть можно», – подумал Лева и хотел ответить: мол, непременно загляну, уважаемый Константин Константинович, не сочту за труд. Все это Лева проглотил, щелкнул каблуками, что в уголовном розыске абсолютно не принято, и деревянным голосом пролаял:

– Слушаюсь, товарищ полковник! – и, довольный своей проделкой, отправился провожать Машу.

Она укатила в сверкающей «Волге» довольная, Лева вроде даже рукой помахал и только решил вернуться в отдел, как у подъезда остановились три машины. Из первой чуть ли не на ходу выскочил подполковник Орлов. Сегодня он был в форме во всех отношениях. Китель делал его стройным, подтянутым, орденские планки на груди, погоны на плечах. Да что говорить, кому не идет форма? Петр Николаевич Орлов выглядел великолепно. Он хлопнул Леву по плечу и увлек за собой в подъезд.

В пять утра Орлов с группой сотрудников выехал брать жуликов «синдиката» Семенова, сейчас их выгружали из машин, предстояла процедура оформления и водворения арестованных в казенные помещения.

– Ты понимаешь, капитан, все прошло великолепно, – говорил Орлов, быстро шагая по коридору. Он еще нервничал, не мог сразу переключиться на нормальный ритм жизни. – Обыски дали результат! – Орлов без надобности нажимал на кнопку стоявшего на первом этаже лифта. – Сберкнижек собрали – на хорошую библиотеку хватит. У одного проходимца изъяли двадцать два килограмма золота. Ты знаешь, как он его хранил? – Подполковник взял Леву за лацкан пиджака, заглянул в глаза. – Закатывал в стеклянные банки, как варенье или огурцы. Представляешь?

Они вышли из лифта, Орлов кивнул на кабинет Турилина и великодушно пригласил разделить триумф:

– Пойдем доложим.

Турилин выслушал все с легкой улыбкой. Леве она показалась грустной. Орлов тоже поутих. Нервное напряжение спадало, усталость накатывала – состояние, знакомое для оперативного работника.

– Да, победами хвастаюсь, а о неудаче молчу, – несколько вяло сказал Орлов. – Перова задержать не удалось. Пропал вместе с женой. В половине шестого их уже не было, и, судя по обстановке в квартире, они бежали впопыхах. Ничего из ценных вещей не взято, даже женские украшения. Как она их оставила? Ориентировку надо дать, куда они денутся?

– Перовы здесь, у нас, – сказал Турилин, растягивая слова, явно думая о другом. – Он явился с повинной? – и посмотрел на Леву вопросительно.

– Да, Новиков оформляет, – ответил Лева.

– Как с повинной? – удивился Орлов, но тут же понял и повысил голос: – С какой повинной? Он бы еще из тюрьмы явился с повинной! – подполковник расстегнул папку, которую держал в руках. – Постановление об аресте и о проведении у Перова обыска были подписаны прокурором вчера. Вот! Вот! – он выложил на стол документы.

– Перов об этом не знал и явился сам, – Турилин развел руками.

– Так не бывает! Он знал! Его предупредили!.. – Орлов хотел повернуться к Леве, но сдержался.

Турилин не смотрел ни на Орлова, ни на Гурова, разглядывая лежавшие перед ним исписанные каллиграфическим почерком страницы, сказал:

– Оформлены, не оформлены документы, значения не имеет. В законе ничего не сказано, когда предлагается являться с повинной. Закон либо есть, либо его нет. Третьего не дано. Перов явился с повинной, наш долг оформить явку надлежащим образом. Меру пресечения в отношении него решит прокурор, а меру вины – суд.

Орлов молча убрал документы, застегнул папку, прошелся по кабинету, чуть не толкнув Леву плечом.

– Я тут случайно на небезынтересную информацию вышел, – Турилин оглядел подчиненных и улыбнулся. – Мария Григорьевна Калашникова, которую так гениально отыскал Лев Иванович, рассказывает, что со слов Евгения Семеновича Шутина ей известно… – и Турилин поведал о столкновении Ветрова и Перова.

– Калашникова не знает Перова и фамилию его не слышала, но Шутин называл героя своего повествования «боровом», а однажды вроде бы и Олегом. Все пока очень хлипко и бездоказательно, но довольно перспективно. Определен мотив убийств и становится понятным завещание Ветрова. Он понимал, что после ареста Перова последует конфискация имущества и Ирина Перова останется без средств к существованию. И на всякий случай… – Турилин развел руками.

– Вот и сложились кубики, один к одному, – Орлов смотрел на Леву, словно он был оппонентом. – Перова можно арестовать за хищения, не предъявляя пока недоказанных убийств. Содержать под стражей и разматывать неторопливо, связать все кончики аккуратненько, – он показал на пальцах, как именно будут связываться кончики, гнал от себя мысль и не мог прогнать, что теперь, когда успех налицо, он, подполковник Орлов, – заместитель начальника отдела. И рафинированный интеллигент Турилин ничего с этим фактом поделать не сможет, примет и вынужден будет считаться. А потом? Кто знает, что нас ждет за поворотом?

– Есть во всем этом одна маленькая неувязочка, – сказал Гуров и замолчал, но совершенно не ради эффекта, а подыскивая наиболее точные слова.

И по интонации и по выражению лица Гурова Орлов понял – сейчас последует удар, от которого красивое логичное построение может развалиться до основания.

– Перов не мог убить Шутина, так как в этот момент находился у себя на работе, – сказал Лева, не зная, торжествовать ему или извиняться, и в замешательстве достал сигарету и закурил.

Турилин кашлянул и покачал головой. Аккуратные выражения, которые он употреблял, рассказывая о беседе с Калашниковой, были следствием его характера, а отнюдь не были порождены сомнениями в виновности Перова. Подобное стечение обстоятельств не только предположить, придумать трудно.

– А как и когда вы данный факт установили, капитан? – спросил Орлов. – Вчера вы работу закончили поздно, сегодня с утра, насколько мне известно, занимались делом другим.

Тон и подтекст Орлова Турилину не понравились, но вопрос казался точным и закономерным. Установить алиби подозреваемого – не зажигалкой чиркнуть да сигаретку прикурить. И вдруг Турилин в Гурове засомневался, точнее, испугался за него. Перовы исчезли из дома, явились сюда. Гуров молодой, эмоциональный. Времени и возможности для установления алиби Перова у Гурова действительно не было.

Лева все мгновенно понял и срывающимся на визг голосом сказал:

– Я вчера, как труп увидел, зашел в соседнюю квартиру и Перову на работу позвонил, – Лева первый раз в жизни затянулся сигаретой по-настоящему, раньше так курил, для форсу. – Я разговаривал с Перовым. Голос его спутать не могу, да и он меня узнал сразу, я представиться не успел. Мы выехали через минуту после выстрела. Ехали двенадцать минут, я засекал. От места преступления до работы Перова минимум тридцать минут. Он успеть не мог, – Леве очень хотелось посмотреть начальникам в глаза, но сил не хватило, и он разглядывал носки собственных ботинок. – Факт телефонного разговора могут подтвердить жильцы квартиры, факт присутствия Перова на работе – работники цеха.

Турилину было стыдно, однако он весело рассмеялся, облегченно вздохнул и сказал:

– Ты молодец, профессионал! – он впервые обратился к Леве на «ты», тут же поправился: – Однако, если бы вы не только наши версии рушили, но и свою идейку подкинули, было бы совсем не-плохо.