В девять часов пятьдесят восемь минут он вышел на затемненную аллею у западной стены парка и отыскал свободную скамейку. На этот раз близорукость подвела его. Тихомиров не сразу заметил, что скамейка окрашена. А когда, сверив часы с сигналом точного времени, разглядел приклеенное к спинке объявление, так расстроился, что поднялся, забыв на скамье книгу.

В десять часов сорок минут букинист закончил прогулку и, подойдя к дому, засунул ключ в замочную скважину. Переступив порог и затворив за собой дверь, он отбросил трость, выпрямился, твердой, бодрой походкой пересек комнату и включил свет.

У письменного стола стоял человек.

— Оружие на стол. Быстро! — резко проговорил он. — Вот сюда, рядом с книгой.

Букинист узнал книгу, оставленную в парке, и бросился к двери. Там стоял офицер с пистолетом в руке.

— Хорошо, — глухо произнес Тихомиров. — Я сдаюсь...

Что же произошло после того, как «старый букинист» оставил книгу в городском парке?

Почти сразу после ухода Тихомирова к скамье подошел неизвестный и взял книгу.

В то же мгновение он услышал резкий голос:

— Оружье!.. Сопротивление бесполезно!

Лицо неизвестного перекосилось. Он обернулся и увидел вооруженных людей.

— Ничего не выйдет! — и успел поднести ко рту руку с обручальным кольцом.

Смерть наступила мгновенно.

...Тихомиров дал следующие показания.

Он был завербован человеком, которому передавал книги, в тысяча девятьсот сорок третьем году на оккупированной территории в Белоруссии. Знает его как офицера «Джи-ту»[1] . Этот человек в свое время снабдил его документами и организовал переход через линию фронта. Всё, что потом делал Тихомиров, он совершал по указанию иностранной разведки.

Настоящая фамилия его была Янпольский. Дворянин. Офицер связи при Врангеле. Всегда один, озлобленный, поверивший в гитлеризм и переживавший его поражение. Таким он был и не скрывал этого сейчас.

Он знал, что пришел конец. Он говорил, что устал жить, ни во что больше не верит. И от сознания безысходности, а может быть, еще и потому, чтобы всё скорей кончилось, — по-видимому, сразу стал говорить правду.

С опустошенной душой, понимающий, что жизнь прожита зря и никому больше он на этом свете не нужен — таким предстал он перед советскими чекистами.

А книга?.. Томик Драйзера?

Конечно, он взял его не случайно. Он знал, что книги Драйзера использовались для шифровки. Ему их приносили разные люди. Все тома — от первого до последнего. Он их передавал «шефу». Пометок на книгах не обнаружил. Кода не знал. Он был стрелочником, незаметным человеком в большой игре. Он это понимал. Он был врагом советской власти. В этом он признался... Но кода не знал...

Какие еще выполнял поручения?.. Передавал данные о передвижении воинских частей, завел дружбу с начальником гарнизонной библиотеки.

И опять повторил: кода не знал.

Это событие произошло незадолго до появления неизвестного передатчика на участке отряда полковника Воронкова. Вот почему майор Безуглый сидел теперь, окруженный двенадцатью томами сочинений Драйзера в издании приложения к «Огоньку».

Как всегда в трудные минуты майор рассуждал вслух и спорил с собой, упрямо подбираясь к истине, которая была где-то здесь, рядом, но пока всё еще ускользала.

— Если для шифра пользуются книгой, — рассуждал Безуглый, — то это значит... Это значит, что каждая цифровая группа означает букву. Конечно, при таком способе кодирование отнимает много времени, зато гибкость шифра несомненна.

Он склонился над бланком.

— Начнем с начала. По этим цифровым группам мне нужно определить систему... Заметьте, товарищ майор, неизвестный пользуется русским текстом. А в русском алфавите сколько букв?.. Правильно, тридцать три.

Безуглый наморщил лоб.

— Почему же тогда в кодограмме встречаются группы: 42, 46, 424?

Он уперся руками в стол. Свел брови.

— Я думаю, здесь важно знать, где поставлена первая цифра, то есть откуда начинается ключ. Согласны, товарищ майор?

И опять ответил себе.

— Согласен. А дальше ничего не стоит пронумеровать все остальные буквы какого-то текста и по ним составить кодограмму. В этом тексте, например, может встретиться ряд одинаковых букв. Ну, допустим, несколько «А». Значит, разными числами можно обозначить в кодограмме эту ходовую букву. Отсюда в перехваченном тексте числа — 42, 46.

Он помолчал, потер переносицу.

— Вы хотите что-то спросить? Ну, ну же, спрашивайте... Почему шифровальщик старался не пользоваться одинаковыми числами? Вероятно, таково условие кода. Но цифровая группа «88» повторяется. Опять-таки: почему? Либо это не буква, а знак препинания, либо номер, число... Я всё-таки склонен думать, что это точка. Вряд ли нужно было шифровальщику дважды повторять в одном тексте какой-нибудь номер. Может быть, система шифра допускает повторение цифровых групп при обозначении знаков препинания, а, может быть, это просто небрежность шифровальщика. Наконец, последнее. Почему в перехваченном тексте лишь одна трехзначная цифровая группа?

Этот же вопрос, проверяя свою догадку, Безуглый задал начальнику отдела.

— Шифровальщик пользовался малыми цифровыми группами потому, что так ему было удобней, — ответил тот. — Зачем, например, отыскивать в тексте сто первое «А», если оно встречается значительно раньше.

— Ну, а как же появилось — 424?

Начальник отдела задумался.

— Какая-то редко встречающаяся буква вынудила шифровальщика прогуляться по неизвестному нам тексту.

— Правильно! — воскликнул Безуглый, и его глаза заблестели. — Вот и вся система. Теперь будем нащупывать в этих томах отправной пункт, восемьдесят восьмой знак от которого оказался бы точкой, а четыреста двадцать четвертый — буквой, встречающейся впервые.

На границе — напряженная обстановка. Быт пограничников в эти дни можно сравнить с пружиной, которую закрутили до предела, а руку поставили на кнопку: нажми — и вся энергия, сноровка, все виды вооружения будут приведены в действие. Но момент этот еще не наступил.

В один из таких напряженных дней заместитель начальника заставы по политической части Камол Ганиев постучал в дверь квартиры капитана Демина.

Отворила Наташа, жена Демина. Высокая, очень красивая, в домашнем платье, фартуке, перепачканном мукой, она приветливо улыбнулась Ганиеву.