— Чем так сидеть, давай лучше споем нашу пограничную, — сказал он и запел:

Припев они спели вместе:

Дорогу обступали горы. Казалось, протяни руку — достанешь. Но прошло еще немало времени, прежде чем машина подъехала к ним вплотную.

Теперь поднимались по серпантину. С каждым километром пути все реже попадались деревья. Зато все чаще и чаще хрустел под колесами снег. Сперва он лишь кое-где покрывал шоссе чуть заметной серебристой пылью, потом лег небольшими причудливыми островками и, наконец, когда грузовик с протяжным ревом вскарабкался на перевал, сплошной белой пеленой повис в воздухе. Шофер выключил мотор и вылез из кабины.

— Что случилось? — спросил Обручев, спрыгивая на землю. — А, хорошо! — воскликнул он, расправляя плечи. — Надо цепи надеть.

— А для чего я, по-твоему, машину остановил? — усмехнулся Махров. — Эй, паря, — сказал он солдату, — сбрось цепи, под скамейкой лежат. — И, не дожидаясь, сам полез в кузов.

Ральф зарычал.

— Не беспокойся, свое беру. — Махров протянул руку к цепям.

Ральф бросился на него.

— Назад! — крикнул солдат, перемахивая через борт. Но шофер уже лежал на снегу. Ральф наступил ему передними лапами на грудь. Не давал пошевельнуться.

— Ко мне! — приказал Зубарев.

Пес неохотно повиновался.

— Вставайте, — разрешил пограничник извиняющимся тоном.

— А... а можно? — переспросил Махров, осторожно поднимаясь. — Поди-ка ты, зверь какой! — растерянно промолвил он, пытаясь улыбнуться.

Зубарев погладил Ральфа. Овчарка успокоилась.

— А впрочем, я сам виноват, — сознался Махров, с опаской проходя мимо собаки. — Ребята, поднажмем!

— А ну! — подхватил Обручев, до сих пор молча наблюдавший за всей этой сценой. Он работал легко, с удовольствием, подставляя разгоряченное лицо ветру.

— Почему не уследил за Ральфом? — строго спросил Обручев, когда машина, гремя цепями, тронулась с места.

— Виноват, товарищ сержант, — ответил солдат. — Я за цепью нагнулся, а он в это время...

— Смотри, чтобы такое больше не повторялось, — категорически предупредил сержант.

Дорога сделала петлю и, нырнув под отвесную скалу, побежала вниз.

«Странный парень, — подумал Обручев о шофере. — Другой бы стал ругаться, а этот ничего... Извиняется... Чудак человек!».

Человек с генеральскими погонами на темно-сером кителе, не отрываясь, смотрел в одну точку. На столе — ноги в свободных ботинках. Он думал. Думал уже давно. Перебрал в памяти два-три десятка фамилий своих подчиненных. Решать опрометчиво было нельзя. Дело касалось советской России.

Было что и ему вспомнить. Он изучал Россию с двадцатых годов. Служба в военной миссии, окончившаяся высылкой из Москвы за неблаговидные дела, ставилась в пример его сослуживцам. Да, теперь он считался крупным специалистом по России!..

Генерал шумно выдохнул воздух. На его звонок вошел офицер с рыжим пушком на сосредоточенном лице.

— Принесите дело... — потребовал генерал, называя номер.

Он открыл папку. С портрета на него смотрели холодные глаза. Длинные льняные волосы перехвачены резинкой. Прямой нос. Тонкие губы...

Мистер Кент. Сын разорившегося фермера, завистливый и алчный Джим Кент. Гангстер, работавший в автомобильной фирме. «Специалист» по самоубийствам. «Если нужно поскорей получить наследство, мистер Кент к вашим услугам. Полная имитация самоубийства!». Бойкая профессия однажды окончилась пожизненным заключением. Профессиональные навыки Кента послужили лучшей рекомендацией для одного из отделов Центрального разведывательного управления.

Из тюрьмы он написал родителям, что надеется скоро их увидеть, ибо его судьбой заинтересовались. Но свидеться с родителями не пришлось.

Через несколько дней газеты сообщили: Джим Кент погиб во время автомобильной катастрофы на пути в родной город. Его машину нашли на восточном берегу Миссури, недалеко от Канзас-Сити.

Смятая машина валялась на боку, повиснув передними скатами над обрывом. Водительская кабина была открыта. Обезображенное тело Джима нашли спустя неделю в нескольких километрах от места аварии. Родители, горько оплакивая сына, похоронили его в фамильном склепе.

После инсценированной катастрофы Джим попал в секретный колледж.

Началась учеба. Кент стал метко стрелять, ездить верхом, боксировать, поднимать тяжести. Природный ум и профессиональная сообразительность скоро сделали его одним из лучших учеников. Он научился изготовлять фальшивые документы, прыгать с парашютом, голодать, не выдавать своих чувств. Настойчиво и упорно овладевал русским языком.

После окончания колледжа Кенту повезло. Война позволила ему не только ближе изучить русских, но заработать награды и деньги. Это тоже сопутствовало успеху. Правда, он вовсе не собирался всю жизнь подвергать себя опасностям и лишениям. В банке был. открыт счет. Он ждал дня, когда его сбережения станут настолько солидными, что можно будет перейти к спокойной, оседлой жизни.

...Агента провели в кабинет генерала.

— Джим Кент, босс! — отливающие желтизной глаза его были непроницаемы.

Генерал оценил спокойствие агента и подумал, что не ошибся в своем выборе.

— Ваш отец был фермером?

Кент едва заметно кивнул:

— Да, босс.

— И вы, конечно, хорошо знаете сельское хозяйство?