Когда Маша спустилась в кафе, Морена уже сидела там и рассматривала стопку фотографий. Перед ней на столе лежало несколько толстых папок и одна тоненькая, в которую девушка откладывала то, что ей нравилось. Звезда выглядела великолепно, ни следа слез. Маша долго стояла и смотрела на прекрасные аквамариновые глаза в обрамлении густых черных ресниц, на безупречную матовую кожу. Вот только один раз Морена чуть слышно всхлипнула и поджала задрожавшие губы. В руках у нее была реклама кефира — на ней Лилия нежно прижималась щекой к толстой белой бутылке. Морена почти целую минуту рассматривала ее, а потом с негодованием отложила в толстую папку.

—    Тебя расстроила работа Лилии? — спросила Маша.

—    Нет... То есть да. А почему ты уже здесь?

—    Меня отпустили, я нечаянно нагрубила Арине.

—    Ой-ой-ой, — Морена отложила фотографии и посмотрела на Машу. — Солнышко, ты на нее, конечно, обижена, я понимаю, но на будущее имей в виду, мы все от нее зависим. Если она закроет проект...

—    Она так и сказала: «Когда проект закроется». Понимаешь, не если, а когда, — тихо призналась Маша.

Морена закрыла глаза одной рукой.

—    Ты плачешь? У тебя не болят глаза от линз? — решилась спросить девочка.

—    Да, немного, — призналась Морена.

—    Странно, глаза выглядят прекрасно, — Маша рискнула намекнуть на аквамарины. — Какой красивый и необычный цвет. Ты вроде говорила, они у тебя от мамы?

—    Да, — улыбнулась Морена. — Глаза у меня мамины. Я не обольщаюсь. Я думаю, что при всех кознях Совета морских дев меня держат на работе из-за необычного цвета глаз. Все остальное — моя внешность, мои актерские способности, эмоции, навыки — моя заслуга, а не мамина. Но это никто не ценит в Совете. Таких, как я, тысячи, и эти 

тысячи не ругались со старшими из-за своих проектов, как я. Я надеялась, что точно такое же необычное впечатление на них произведет твоя внешность и твои эмоции, но вот как все неудачно обернулось.

Маша поняла, что у нее снова появилась чужая тайна, с которой непонятно, что делать. Если Морена права, то от ее аквамариновых глаз зависит ее будущее и настоящее. Карьера, красота, слава, богатство. Если Маша расскажет, что аквамариновыми глазами может обладать любая модель, для Морены все будет кончено.

«Что ж мне так не везет? — подумала девочка. — Постоянно то глаза, то очки. Глаза и очки Лены, очки Реала, глаза Морены. Я должна молчать про Лену и Реала, хотя, если бы я раскрыла их тайны, у них бы в жизни все наладилось. Им самим не хватает мужества признаться, а я не должна болтать о чужих секретах, как же мне быть? Хо-рошо еще, что в ситуации с Мореной передо мной не стоит выбора, я просто должна молчать про волшебные аквамарины, и все будет замечательно».

—    Морена, — вдруг услышали обе. В проеме двери стоял Урий Алей. Он заметно волновался. — Морена, ты не отвечаешь на звонки. Ты не приехала вчера, потому что ухаживала за Машей, но сегодня ты была свободна, я выяснял.

—    Здравствуй, Урий, — Морена глубоко вздохнула, покосилась на Машу, но продолжила: — Это значит только то, что я пока не могу тебя видеть.

—    Не хочешь меня видеть?

—    Я сказала, не могу, — спокойно повторила Морена, однако руки ее принялись рвать какую-то из фотографий на мелкие кусочки. — Ни тебя, ни Реала. У меня просто такой период. Я должна все обдумать.

—Что обдумать? — спросил Урий Алей.

—    Реал не сказал тебе, что произошло?

Маша ужасно переживала, она случайно

толкнула стол, опираясь на него, и тот заскрипел очень громко. Урий Алей впервые оторвал взгляд от Морены и посмотрел на девочку.

—    Вы должны ей признаться. Сейчас же, — шепотом подсказала Маша.

—    Да, — кивнул Урий Алей. — Он сказал. Неудивительно, что он влюбился в тебя, я даже не стал ему мстить за это. Это моя вина, я бывал с тобой редко, а он почти постоянно. Но частично и твоя. Ты предпочитала общество охранника, а ведь я давно предлагал защищать тебя вместо него. Твоя гордость и независимость...

—    Да, — перебила его Морена. — Но дело не только в этом. Я не просто обижена на Реала. Я...

Она снова покосилась на Машу. Маша с опозданием поняла, что должна была уйти и не мешать влюбленным выяснять отношения. Но сейчас ей уйти было невозможно. Урий Алей стоял в проеме двери, а Морена сидела на пути к легкоступам. Не за перила же прыгать, в самом деле. И маячок она нигде не поставила... Надо это исправить и поставить маячок хотя бы в апартаментах Морены на всякий случай.

—    Я должна была разобраться с моими чувствами, поэтому я не могла видеть ни тебя, ни Реала, — твердо сказала Морена и выпустила на ветер бумажные обрывки, они закружились, падая в море. — Но я не знаю, что я чувствую. А ты требуешь от меня ответа прямо сейчас. Зато я знаю, чего я не чувствую. Больше не чувствую. Я не чувствую, что буду всю жизнь любить только тебя. Так вот, ты мне больше не жених, ты свободен.

—    Ты выбрала Реала? — Урий Алей согнул руки в локтях и непроизвольно взялся за карман куртки. Маша поняла, что у него там лежат очки и борода Реала, что сейчас от ответа Морены зависит, расскажет ли он правду.

—    Нет. — Морена отвернулась и посмотрела на закат. — Его я хочу видеть еще меньше. Вы оба мне противны сейчас. Прости. Всего хорошего.

—    Что... — руки Урия Алея опустились и безжизненно повисли, глаза потемнели.

—    Ты стал своим человеком в понадводнике морских дев. Можешь бывать тут так часто, как захочешь. Можешь влюбиться в кого-то из актрис или моделей, мне все равно. Но не считай меня больше своей невестой.

Морена встала со стула и подошла к перилам, все так же глядя на закат. Маша не ви

дела ее лица. Она смотрела на ее прямую спину. В лучах заходящего солнца черные волосы девушки казались бронзовыми, мерещилось, будто ее голова в огне. Если Морена и переживала, по ней это было совсем незаметно.

Урий Алей тоже смотрел на ее прямую спину. Вдруг лицо его напряглось, глаза стали яростными. Маша испугалась, подумав, что он сейчас или кинется на Морену, или начнет все вокруг ломать и крушить. Но он сделал несколько глубоких вдохов и ушел из кафе, не оглядываясь.

В тот момент, когда он повернулся и зашагал прочь, Морена обернулась. Посмотрела, как он уходит, и тут силы ее оставили. Она упала на колени и закрыла лицо руками. Маша бросилась к ней и обняла, готовая заплакать вместе с Мореной.

—    Зачем ты его прогнала? — спросила она.

—    Я больше никогда не влюблюсь, никогда, — сквозь рыдания невнятно отвечала Морена.

В этот момент вошли Лилия и Венесса. У них были испуганные лица. Лилия первой догадалась, что случилось. Она тоже бросилась к Морене и обняла ее с другой стороны.

—    Они с Урием Алеем поссорились? — спросила Лилия у Маши.

—    Расстались, — ответила Маша.

Венесса налила в стакан воды и подала

Морене. Зубы ударились о краешек. Девушка молча выпила воду, потом встала, ни на кого не глядя, собрала на столе папки.

—    Ужинайте, — сказала она негромко, хриплым от слез голосом. — Я хочу отдохнуть. У меня ужасно болят глаза. Маша, когда придешь, не беспокой меня. Не забудь запереть окна и двери. Спокойной ночи.