по прозвищу Дракон. - Ей уже и так досталось, и она тебе ничего плохого сделать не может. А я могу, и сделаю, дай мне только шанс. Хочешь сыграть со мной на жизнь и смерть? Я слыхал, ты мастер играть.

Тишина. Только дождь стучит в открытое окно, посылая ручейки по полу коридора. Даже крысы присмирели, очевидно, наблюдая, чем это кончится.

- Пожалуй, в твоих словах есть смысл, - сказал, наконец. Дракон, и Сив издал вздох облегчения. - Но сначала убери своих фараонов с этажа.

Сив повернулся и жестом приказал своему прикрытию отойти к лестнице. Они неохотно выполнили требования. - Сделано, - крикнул он Дракону.

- А теперь положи свою пушку на пол так, чтобы я мог видеть ее.

- Так я не играю, - сказал Сив. - Я уже видел, что твоя пушка может наделать.

Дверь в комнату, заскрипев, открылась полностью. - Мы их положим одновременно, - заверил его Дракон.

Сив медленно нагнулся, кладя свой револьвер на пол коридора. В то же самое мгновение и Питер Чан положил свой пистолет на виду у Сива.

- А теперь отпусти девушку, - сказал Сив.

- Сначала зайди сюда, - возразил Чан. - Ты что, думаешь, я ее так просто возьму и отпущу?

Сив сделал глубокий вдох, будто ныряя в воду, и подошел к дверному проему, щурясь от яркого света. Перед ним стоял Питер Чан, худой, как щепка, человек среднего роста с широким, лунообразным лицом, типичным для выходцев из Кантона. Раньше он стоял у окна, очевидно, опасаясь нападения оттуда, теперь же вышел на середину комнаты, по-прежнему держа девушку. Сив старался не глядеть на нее, чтобы не показать своей слабости, но периферическим зрением видел, что она близка к обмороку. Вся правая сторона лица и плечо ее были в крови.

- Заходи, - приглашал Дракон.

- Сначала отпусти ее.

- Ты слышал, что я сказал. - Дракон раскрыл складной нож. Сталь сверкнула в ярком свете, заливающем комнату.

- У нас с тобой уговор.

Все тот же злобный смех. - Какой может быть у меня договор с ло фааном? Дракон презрительно фыркнул. - Ты думаешь, что если ты умеешь говорить по-нашему, ты уже и не варвар? - Он плюнул прямо под ноги Сива, отшвырнул прочь девушку и сделал быстрый шаг вперед. Кончик лезвия ножа уперся Сиву в горло. - У меня и в мыслях не было отпускать ее.

Волчья ухмылка расплылась по лицу Дракона, заливая его, как солнце заливает неуютный зимний пейзаж. Сила, сосредоточенная в этом взгляде, преобразила лицо. - Я ставил на то, что заманю тебя в ловушку, и я выиграл.

- Дай мне убедиться, что девушка в безопасности, а потом мы с тобой поговорим.

- Никаких условий, ло фаан.

Сив понял: из всех горячительных напитков Чан предпочитал власть. Другие Сив встречал много подобных людей - жили ради денег или женщин. А Дракон жил ради того, чтобы подчинять своей воле других людей, используя для этого в качестве орудия наркотики.

Внезапно в памяти Сива возникло другое место и другое время: плоскогорье Шан и Генерал Киу, гораздо большего роста, чем он был на самом деле - память почему-то увеличила его рост. Сразу же начал чесаться шрам, начинающийся за левым ухом Сива и сбегающий вниз по шее, - свидетельство генеральского 'гостеприимства'.

Как и Питер Чан, Генерал Киу был одержим властью. Если Чан был Драконом Чайна-Тауна, то Генерал Киу был Драконом всего плато Шан в Бирме, по справедливости названного Золотым Треугольником, где зреет под тропическим солнцем большая часть опиумного мака, произрастающего на планете.

Стоя лицом к лицу с Драконом, Сив с благодарностью вспомнил 'генерала', ибо именно он просветил его относительно принципов 'Искусства войны' Сун Цзу.

- Искусство войны есть искусство обмана, - говорил Генерал Киу. Действуй, когда это выгодно, и изменяй ситуацию в свою пользу. - Несмотря на ужасную боль - а, может, именно благодаря ей - Сив на всю жизнь запомнил эти слова. Когда через несколько месяцев ему все же удалось вернуться домой, первое, что он сделал, так это пошел в библиотеку на Сорок седьмой улице и попросил перевод книги Сун Тцу. Он перечитывал трактат столько раз, что мог цитировать оттуда целыми страницами.

Он смотрел Питеру Чану прямо в глаза и думал:

Искусство войны есть искусство обмана. Действуй, когда это выгодно, и изменяй ситуацию в свою пользу.

- Что ты со мной можешь сделать? - улыбнулся Сив, говоря нарочито глуповатым тоном. - Убить меня? Это не в твоих интересах. Я - твой единственный шанс выбраться из западни. А выбраться из нее тебе очень хочется, Дракон. Я это точно знаю.

Лицо Дракона передернулось.

- Ничегошеньки ты не знаешь, ло фаан. - Он легонько провел лезвием по горлу Сива так, что потекла кровь.

- Да нет, кое что я знаю, - возразил Сив. - Например, как плохо, когда теряешь лицо. - Он говорил, умышленно подражая интонациям одного хвастуна, которого он однажды встретил во время своих разъездов по Юго-Восточной Азии. Эти интонации должны были убедить Дракона, что перед ним типичный американский хвастун: кроха знания заставляет его корчить из себя знатока. Азиаты презирают подобное чванство. - Я знаю, что тебе надо выбраться отсюда, а не то ты потеряешь свое влияние в Чайна-Тауне.

- Ты дурак, - презрительно бросил Дракон, чувствуя себя все более и более уверенно, по мере того, как появлялись все новые и новые доказательства того, что он раскусил этого глупого легавого. - Но это мне на пользу, не так ли?

У Дракона была привычка задавать вопросы, на которые он уже знал ответы. Сив отметил это про себя, как и то, что ему постепенно удается менять ситуацию в свою пользу.

- Я тебя сейчас прикончу, - продолжал Дракон, - и никто об этом не узнает. Твои фараоны выпустят меня отсюда, боясь, что я могу причинить тебе вред, если они меня остановят. - Он засмеялся. - Беда только в том, что ты в это время уже будешь покойником.

Сив сделал вид, что испугался. Это - и только это - должно занимать внимание Дракона, вызывая соответствующую реакцию. А тем временем Сив продолжал изменять ситуацию в свою пользу. Дело в том, что в тот момент, когда Сив вошел в комнату, действиями Дракона управлял страх, а теперь этот страх пропал. Это чувство может парализовать человека, но оно может и порождать осторожность, силу, даже решимость стоять насмерть. Сиву гораздо выгодней, чтобы его враг испытывал вместо страха более положительные эмоции: уверенность, спокойствие. Благодаря им он потеряет бдительность, станет уязвимым. Прикидываясь дурачком, Сив прогонял страх Чана и апеллировал к его всегдашнему желанию держать в страхе всех людей вокруг.

Дракон упивался своей властью над безмозглым полицейским, которого он заманил в ловушку, и получал от этого даже больше удовольствия, чем от той китаяночки. Это хорошо, думал Сив, потому что это отвлекало его внимание от окна, о котором он никогда не забывал в то время, когда был объят страхом. И он не знал, что люди Сива уже подобрались к окну по пожарной лестнице. Он заметил их только тогда, когда они уже ввалились в комнату.

Тогда Дракон стремительно развернулся, вскинув вверх руку, в которой был зажат нож. Сив немедленно перехватил эту руку и, заведя ее ему за спину, резко повернул, услыхав хруст ломаемой кости.

Дракон вскрикнул и, поворачиваясь к нему, нанес ему удар в грудь локтем левой руки.

Не обращая внимания на боль. Сив ответил двумя сильными ударами распрямленной кистью руки в район печени, которые заставили противника согнуться пополам и затем упасть к ногам Сива.

- Все в порядке, лейтенант? - спросил один из его людей.

Сив кивнул.

- А как те двое полицейских? - спросил он.

- Убиты наповал, - ответил другой из его подчиненных.