– Да, – ответил Харрис. – Место его последней службы в ФБР – Сан-Диего. Вероятно, он был личным офицером связи Гувера с Ла-Йоллой.
– Ла-Йолла? Что это такое?
– Любимое место отдыха Гувера. Лонгворт отвечал за связь между Ла-Йоллой и Вашингтоном.
– А что удалось узнать о шраме?
– Он фигурирует как особая примета, но без каких-либо объяснений. Вообще эта часть личного дела вызывает сомнения. Например, отсутствуют данные двух последних ежегодных медицинских обследований. Это очень странно.
– Значит, сведения о нем неполные, – размышлял вслух Питер. – Я хочу сказать, что по имеющимся данным трудно составить общее впечатление.
– Именно так, – согласился Джошуа.
– Когда он вышел в отставку?
– В марте. Второго марта.
Ченселор замер, пораженный услышанным. В последние годы он придавал датам особое значение. Он приучил себя искать логическую связь между ними, старался определить, нет ли здесь какой-либо взаимозависимости, не вытекают ли события одного дня из событий другого. Есть ли такая связь в данном случае? Почему так взволновал его март?
Через кухонное окно Питер увидел идущего под дождем к дому Алана Лонгворта и почему-то сразу вспомнил яркое солнечное утро и себя, лежащего с газетой на горячем песке. Второе мая! Второго мая умер Гувер.
«Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили».
– О господи! – прошептал в телефон Питер.
Они шли по пляжу под моросящим дождем вдоль самой кромки воды. Лонгворт не захотел разговаривать в доме или в каком-нибудь помещении, поскольку там могли быть установлены записывающие устройства. Он был слишком опытным в таких делах человеком.
– Вы проверили мою личность? – спросил он Ченселора.
– Вы же знаете, что проверил, – ответил тот. – Я только что закончил телефонный разговор.
– Вы удовлетворены?
– Тем, что вы тот, за кого себя выдаете, тем, что у вас прекрасный послужной список и ваши способности отметил сам Гувер, тем, что вы действительно пять месяцев назад вышли в отставку. Все это подтвердилось.
– Я не говорил о том, что мне оказывал доверие сам Гувер…
– Это зафиксировано в вашем деле.
– Конечно, ведь я работал непосредственно на директора.
– Ваше последнее место службы – Сан-Диего. Вы были офицером связи с Ла-Йоллой?
Лонгворт мрачно улыбнулся:
– В Вашингтоне я провел больше времени, чем в Сан-Диего или Ла-Йолле, но подтверждения этому в моем личном деле вы не найдете.
– Почему?
– Директор не хотел, чтобы об этом знали.
– А почему не хотел?
– Я уже говорил вам, что работал непосредственно на него. Был его личным офицером.
– И за что же вы отвечали?
– За досье. За его собственные секретные досье. Я выполнял функции курьера. Ла-Йолла – не просто местечко на Тихоокеанском побережье…
– Все это выглядит загадочным и совершенно непонятным.
Светловолосый мужчина остановился.
– Так оно будет и в дальнейшем. Всю остальную информацию вам придется искать в другом месте.
– Вы, однако, чересчур самонадеянны. Почему вы думаете, что я стану ее искать?
– Вам захочется понять, отчего это вдруг я вышел в отставку. Никто так и не уяснил, в чем дело, настолько все выглядело нелогично. Уйдя из ФБР, я получил минимальную пенсию без какой-либо надбавки. А останься я там, мог бы стать помощником, даже заместителем директора бюро.
Лонгворт снова зашагал по пляжу. Несмотря на беспокоившую его боль в ноге, Питер старался не отставать.
– Ну, хорошо. Так почему же вы вышли в отставку? Почему вы нигде не работаете?
– Все дело в том, что я не выходил в отставку. Меня просто перевели в другое правительственное ведомство и дали при этом определенные гарантии. В настоящее время я нахожусь на службе в госдепартаменте, но сведений об этом вы не найдете ни в каком личном деле. Направлен на работу за рубеж, в Тихоокеанский регион, за шесть тысяч миль от Вашингтона… Если бы я остался в столице, меня бы наверняка убили.
– Ладно, подождите, – остановил его Ченселор. – Я, черт побери, уловил, к чему вы клоните, и меня уже тошнит от этих шпионских вывертов. Вы хотите сказать, что Джон Эдгар Гувер был убит. Это его вы имели в виду, когда говорили о «могущественном человеке».
– Вот теперь вы собрали из кусочков цельную картину, – подытожил бывший агент.
– Все довольно логично, но я в это не верю. Нелепость какая-то.
– Я не говорил, что у меня есть доказательства.
– Надеюсь, что у вас их нет, потому что вся эта история кажется просто абсурдной. Гувер был старым человеком, и у него болело сердце.
– Может быть, и так, а может быть, и нет. По-моему, никто никогда не видел его историю болезни. Результаты анализов, все медицинские заключения направлялись прямо к нему. Не позволялось делать никаких копий. Гувер имел возможность обеспечить строгое соблюдение этих правил. Вскрытия тоже не производили.
– Ему было за семьдесят, – недовольно покачал головой Питер. – У вас чертовски богатое воображение.
– А разве все ваши романы не плод воображения? Ведь когда вы начинаете работать над книгой, у вас лишь общая концепция, идея.
– Допустим, но я пишу только о том, что могло произойти, хотя бы теоретически. Для того чтобы получился роман, я описываю в нем события своей жизни – реальные или такие, которые могли быть реальными.
– Если под реальностью вы имеете в виду факты, то несколько фактов у вас уже есть.
– Назовите их.
– Во-первых, я сам. В марте в контакт со мной вошла группа лиц. Никаких имен я вам не сообщу, скажу только, что это очень влиятельные люди, занимающие высшие посты в госдепартаменте. Они сумели организовать мой перевод из ФБР в госдепартамент. Гувер никогда бы ничего подобного не допустил. Даже я не знаю, как им это удалось. Их интересовала информация, собранная Гувером на тысячи лиц. Особые досье.
– Это были те самые люди, которые дали вам гарантии?
– Да, они. Я не совсем уверен, но мне кажется, что одного из них я знаю. Могу назвать вам его имя. – Лонгворт замолчал. Как и вчера, он колебался. Но, несмотря на это, у него был вид человека, уверенного в том, что его дело не терпит отлагательств.
– Ну, продолжайте, – нетерпеливо поторопил его Ченселор.
– Вы дали слово, что никогда не назовете мое имя.
– Проклятие, дал, дал! Если уж быть откровенным, то после того, как мы через несколько минут распрощаемся, я никогда о вас больше не вспомню.
– Вам что-нибудь говорит имя Даниел Сазерленд?
Лицо Питера вытянулось от удивления. Даниел Сазерленд был гигантом в буквальном и переносном смысле слова. Профессиональные успехи этого негра огромного роста вполне соответствовали его физическим данным. Выходец из Алабамы, этот человек за полвека поднялся на самую вершину