Алекс Мередит. И Питер решил рассказать агенту все, что знал.

– Боюсь, что могут, и довольно успешно. Исчезла только половина досье – от «М» до «Z». Остальные были возвращены.

О’Брайен казался ошеломленным:

– Возвращены? Но кем?

– Этого Варак не знал.

Куин раздавил в пепельнице сигарету.

– Или не захотел сказать.

– Питер! Куин! – закричала из гостиной Элисон.

О’Брайен первым подскочил к двери. Все было погружено в темноту. Элисон стояла у окна, приподняв портьеру.

– Что такое, что случилось? – спросил Ченселор, подходя к ней.

– Там, на дороге… – решительно указала она. – Вон тот холмик за воротами. Там кто-то был. Я уверена, он стоял там и наблюдал за домом. Потом отодвинулся назад.

Куин быстро подошел к панели в стене, которая была частично прикрыта портьерами. На ней белели два ряда каких-то выпуклых дисков, едва заметных в полумраке. Они напоминали колонки с насаженными на них глазами, тупо смотревшими прямо перед собой.

– Ни один из фотоэлементов не сработал, – сказал О’Брайен таким спокойным тоном, будто они обсуждали погоду.

Питер подумал о том, что еще входит в понятие «цитадель», кроме радиоаппаратуры, пуленепробиваемого стекла и стальных решеток.

– Дом защищен электронными устройствами? По-моему, это вон те вспышки света.

– Да. Они прикрывают дом со всех сторон. А под землей установлены вспомогательные генераторы на случай, если выйдет из строя электросеть. Их проверяют каждую неделю.

– Значит, этот дом очень похож на мотель в Куонтико?

– Тот же архитектор спроектировал его, та же строительная фирма возвела. Здесь все выполнено из стали, даже двери.

– Но входная-то дверь деревянная, – возразил Ченселор.

– Только обшивка, – спокойно пояснил Куин.

– А если это какой-нибудь сосед совершал прогулку? – предположила Элисон.

– Возможно, но маловероятно. Все дома здесь стоят на приусадебных участках размером три акра. Владельцами являются высокопоставленные работники госдепартамента, которых предупредили, чтобы они держались от этого дома подальше.

– Так просто и предупредили?

– В этом нет ничего странного: дом предназначен для допросов перебежчиков.

– Вот он! – Элисон раздвинула портьеры.

Вдали, между каменными столбами ворот, они заметили фигуру человека в пальто. Он стоял на небольшом холмике на дороге, и его силуэт четко выделялся на фоне ночного неба.

– Да он просто так стоит, – сказал Питер.

– И не пытается пройти через ворота, – добавил Куин. – Он знает, что там установлены электронные устройства, и хочет дать нам понять, что ему об этом известно.

– Смотрите, – прошептала Элисон, – он пошевелился.

Человек шагнул вперед и поднял правую руку. Потом, будто совершая какой-то ритуал, сделал движение, словно разрубал воздух перед собой. Со стороны панели сразу послышалось жужжание, и один диск из белого сделался ярко-красным.

Человек отступил на шаг влево и исчез в темноте.

– Что бы это значило? – спросил себя О’Брайен.

– Вы только что сообщили нам об этом, – подсказал Питер. – Он дает нам понять, что знает об электронных устройствах.

– Этим никого не удивишь. Большинство здешних домов имеют систему сигнализации.

Снова послышалось жужжание, и еще один диск загорелся ярко-красным светом. Затем почти одновременно зажужжали все диски. Какофония звуков, казалось, доносилась со всех сторон и била по барабанным перепонкам. Через тридцать секунд жужжали все диски, озаряя комнату ярким светом.

О’Брайен взглянул на панель:

– Им известно о системе сигнализации все, абсолютно все. – Он подбежал к нише, в которой находилась рация, нажал кнопку. – Говорит Сент-Майкелс-1, выходите на связь! Повторяю: говорит Сент-Майкелс-1. Чрезвычайное положение!

Единственным ответом ему были атмосферные помехи.

– Говорит Сент-Майкелс-1, выходите на связь! Чрезвычайное положение!

В ответ слышались только помехи, которые, казалось, усиливались.

С трудом ориентируясь в комнате, по которой плясали красные блики и тени, Питер осмотрелся.

– Телефон! – воскликнул он.

– И не пытайтесь, – остановил его О’Брайен, отходя от рации. – Они наверняка вывели его из строя. Линия молчит.

Линия действительно молчала.

– Что там с рацией? – спросила Элисон, стараясь говорить спокойно. – Почему вы не можете связаться?

Куин бросил на нее короткий взгляд:

– Они забивают частоту. По-видимому, им известны частоты, на которых работает наша рация, хотя их меняют каждый день.

– Попробуйте другую частоту, – настаивал Ченселор.

– Бесполезно. Где-то поблизости, в каких-нибудь пятидесяти ярдах, находится компьютерное развертывающее устройство. Прежде чем я свяжусь с кем-нибудь и успею передать сообщение, они забьют и эту частоту.

– А, будь все проклято, попытайтесь!

– Нет, – сказал О’Брайен, опять бросая взгляд на панель. – Это именно то, чего они добиваются. Они хотят, чтобы мы потеряли голову от страха.

– Какая разница, потеряем мы голову от страха или нет? Вы сказали, что никто не сможет нас выследить, но нас выследили, а рация оказалась бесполезной. Я не очень-то полагаюсь на ваши стальные конструкции и пуленепробиваемое стекло толщиной два дюйма. Им не устоять перед парой ацетиленовых горелок и кувалдой!

– Ради бога, делайте что-нибудь!

– Я не собираюсь делать ничего сверхъестественного. Просто через две или три минуты я попробую передать сообщение на прежней частоте. – Куин посмотрел на Элисон. – Идите наверх и проверьте окна в комнатах. Позовите нас, если что-нибудь заметите. Ченселор, отправляйтесь в столовую и проверьте окна там.

Питер не двинулся с места, лишь спросил:

– Что вы собираетесь делать?

– У меня нет времени для объяснений.

О’Брайен подошел к окну, расположенному по фасаду дома, и выглянул. Питер встал рядом с ним. Между столбами ворот они снова увидели фигуру человека, силуэт которого отчетливо вырисовывался на фоне ночного неба. Человек постоял не двигаясь секунд десять-пятнадцать, а затем вытянул перед собой обе руки.

Внезапно яркий луч прожектора прорезал ночную темноту.

– Там, со стороны фасада!.. – закричала Элисон сверху.

– Видим, – отозвался О’Брайен и повернулся к Ченселору: – Проверьте внутренние комнаты!

Питер побежал к короткому сводчатому переходу, который вел в столовую.

Второй слепящий луч ударил прямо в окна. Питер отвернулся и закрыл глаза: от нестерпимо яркого света у него разболелась голова.