придется заглянуть в дуло.

– Моя внучка, как говорится, в ударе, – проговорила старая женщина. – Кровь Гильома дает о себе знать даже через несколько поколений.

– Она его внучка? – спросил Талейников.

– Его правнучка. Она – дочь дочери моей дочери. А моя дочь – плод домогательств падроне. Он домогался одной блудницы…

– Шлюхи с виллы Матарезе, – произнес Скофилд. – Это вы велели Антонии сказать нам, как вас называют здесь?

Старуха улыбнулась:

– С тех пор прошло много лет. И мы вернемся к тем временам. Но прежде мне хотелось бы послушать вас, синьоры. Что вам известно? И что привело вас сюда?

– Мой помощник будет говорить первым, – сдался Василий. – Он более осведомлен в этих делах, хотя я первый пришел к нему с этой информацией.

– Тогда назовите мне свое имя, синьор, – прервала его слепая женщина. – Ваше настоящее имя и место, откуда вы родом.

Русский взглянул на американца. Их взгляды встретились, и оба поняли, что лгать дальше уже нет смысла. Напротив, правда – единственное, что возможно в данной ситуации, ибо эта старая женщина слышала многих лжецов за свою длинную жизнь, и слушала она их в потемках. А находящегося во тьме нельзя дурачить.

– Меня зовут Василий Талейников, руководитель стратегического отдела внешней разведки КГБ, представитель советских спецслужб.

– А вы? – Женщина переместила невидящий взгляд на Скофилда.

– Брэндон Скофилд. Отставной офицер спецслужб Госдепартамента США, работал в Европе и в регионах Средиземного моря.

– Теперь мне понятно. – Старая куртизанка поднесла хрупкие ладони с тонкими пальцами к лицу. Этот жест выдал, что она испытала облегчение. – Я не очень образованна и живу в изоляции, но я не пропускаю новости из окружающего мира. Я часто слушаю приемник, по нескольку часов в день. Передачи из Рима и Генуи, Ниццы принимаются здесь очень хорошо. Я не претендую на какие-то познания, тем более не имею их, но ваше появление на Корсике должно выглядеть очень странным.

– Это действительно так, мадам, – произнес Талейников.

– Да, очень странным, – согласился Скофилд.

– Это значит, что ситуация очень серьезна, – добавил Талейников.

– Тогда выкладывайте ваши соображения, синьоры.

Брэй подвинулся вперед на стуле и, положив руки на колени, стал говорить, не сводя глаз с лица старой женщины.

– Где-то между 1909 и 1913 годом Гильом де Матарезе созвал небольшую группу людей в свое имение близ Порто-Веккьо. Кто они были и откуда пришли, так и осталось тайной. Но они дали своей организации имя…

– Эта дата известна, синьоры: 4 апреля 1911 года, – прервала его старуха. – Они не выбирали название своей группе. Его дал падроне. Они стали называться Орденом Матарезе… Продолжайте, пожалуйста.

– Вы что, были там?

– Пожалуйста, продолжайте.

Происходило нечто невероятное. Они беседовали о событиях, которые являлись предметом спекуляций на протяжении не одного десятка лет, о событиях, которым не было свидетелей, не осталось документов. И вдруг за несколько секунд они выяснили год, месяц и даже день. Тихий голос назвал дату. Голос этот принадлежит простой, необразованной женщине, но она мудра, речь ее вовсе не примитивна и изобилует старинными учтивыми оборотами. Ей хочется верить.

– Итак, синьор?..

– Да-да, извините. В течение последующих тридцати или более лет эти самые Матарезе и их Орден стали предметом самых противоречивых слухов…

Скофилд пересказал все, что было ему известно. Он говорил быстро, без отступлений, стараясь не сбиваться с разговорного итальянского, которым владел достаточно хорошо. В заключение он добавил, что большинство экспертов, изучавших Матарезе, склонны утверждать, что это скорее миф, чем реальность.

– А во что верите вы сами, синьоры? Этот вопрос я уже задавала вам вначале.

– Я не уверен, что верю во все это, но у меня есть конкретный факт. Четыре дня назад исчез один очень влиятельный человек, и я склонен думать, что он уже убит, потому что заговорил с другими могущественными людьми о Матарезе.

– Я понимаю вас, синьор. Четыре дня назад, вы говорите? Но я тем не менее возвращаюсь в мыслях к тому собранию в 1911 году. Вы сказали также про тридцать лет, синьор? А что же дальше? Ведь следует посчитать и другие годы.

– Согласно тому, что мы знаем – или думаем, что знаем, – после смерти Матарезе их сообщество продолжало действовать уже вне Корсики и даже в таких городах, как Берлин, Париж, Лондон. Да бог знает, где еще. Активность их стала спадать с началом Второй мировой войны. После войны они исчезли, ничего не было слышно об их деятельности уже много лет.

Улыбка тронула губы старухи.

– Другими словами, вы хотите сказать, что теперь они возвращаются из небытия?

– Да, и мой коллега может рассказать вам, почему мы так считаем. – Брэй посмотрел на Талейникова.

– В течение последних недель, – заговорил русский, – двое выдающихся людей – оба из наших стран – были зверски убиты, причем каждое из убийств сопровождают улики, указывающие на противную сторону. Между нашими странами возникла угроза конфронтации, причем с непредсказуемыми последствиями, и от нежелательной расстановки сил удалось отойти только благодаря откровенным и неформальным диалогам между лидерами наших стран… Одновременно ко мне обратился очень дорогой для меня человек. Он умирал и послал за мной, чтобы поставить меня в известность о том, чего раньше он никому не рассказывал.

– Что же он рассказал вам?

– Что Орден Матарезе очень тесно контактировал с нами на протяжении всех этих лет, что их деятельность никогда не прекращалась, но они ушли в подполье и стали более активны. Их мощь и влияние разрастались. Что они ответственны за многочисленные акты терроризма и за действия банд убийц по найму, о которых мир и не подозревает, возлагая вину на совсем других. И Матарезе уже не убивают за деньги, вернее, убивают, но не только за деньги. У них появились свои собственные цели.

– И в чем же они заключаются? – спросила старая женщина каким-то странным, неожиданно гулким голосом.

– Он не знал этого. Единственное, что ему было известно, так это то, что Матарезе распространяются, как болезнь, которую следует остановить. Но он не сказал мне, как это сделать, и никто из тех, кто имел дело с ними, не скажет ни слова.

– Значит, он так ничего и не предложил вам?

– Последнее, что он сказал, когда я уходил, что ответ может быть на Корсике. Естественно, я не очень поверил во все это, пока обстоятельства и события, последовавшие одно за другим, не убедили меня и у меня не осталось иного выбора… Ни для меня, ни для моего коллеги Скофилда не было альтернативы.

– Я понимаю причины, по которым ваш коллега считает, что Матарезе – это реальность. Если большой человек исчез четыре дня спустя после того, как задавал вопросы о Матарезе, то здесь все ясно. А что убеждает лично вас в том, что Матарезе – не миф?

– Я тоже говорил о Матарезе. С теми, от кого ждал помощи. Я был авторитетным человеком в своей стране. Но сразу же после этих разговоров был отдан приказ о моем уничтожении.

Старуха сидела некоторое время безмолвно и неподвижно, лишь легкая улыбка блуждала на ее бескровных губах.

– Падроне возвращается, – едва слышно прошептала она.

– Я думаю, вы должны пояснить это, – заговорил Талейников. – Мы были полностью откровенны с