громкоговорителя продолжал:

– Все, кто остался внутри, считайте себя трупами!

Вдруг белокурый мужчина выбил окно на третьем этаже и крикнул:

– Я спущусь, господа, но я должен кое-кого найти. Можете в меня стрелять, но я должен ее найти. Даю слово, вот мое оружие.

Послышался звон стекла, затем из окна полетели пистолет и полуавтомат; они упали на аллею, и фигура в окне исчезла.

– Entrez![207] – раздался приказ из громкоговорителя, и восемь человек в боевом снаряжении ринулись в разные входы, подобно паукам, быстро подползающим к насекомым, запутавшимся в их паутине. Прозвучали единичные выстрелы, уничтожая нескольких фанатиков, не пожелавших отказаться от своего мерзостного дела. Наконец из парадной двери вышел офицер разведки, впереди него шел, покачиваясь, пьяный Жак Бержерон.

– Вот наш предатель из Второго бюро! – сказал офицер по-французски. – Пьян как сапожник.

– Хватит. Пропустите этих двоих в замок.

Карин и лейтенант Энтони пробежали через разрушенные двойные ворота, направляясь к центральному входу.

– Он сказал – подняться по лестнице! – крикнула де Фрис, бросаясь вперед лейтенанта.

– Бога ради, меня подождите! Мне же поручено вас защищать.

– Если вы отстаете, Джерри, я не виновата.

– Если вас пристрелят, К.О. мне яйца оторвет!

– У меня есть оружие, лейтенант, так что можете не беспокоиться!

– Премного благодарен, амазонка. Господи, как болит рука!

Вдруг они оба замерли в изумлении, увидев, что происходит на площадке третьего этажа. Белокурый охранник нес на руках молодую женщину вниз по ступенькам, в глазах у него стояли слезы.

– Она тяжело ранена, – сказал он по-немецки, – но жива.

– Это вы были в окне, да? – спросил Энтони тоже по-немецки.

– Да, сэр. Мы с ней дружили. Ей вообще нечего было делать в этом ужасном месте.

– Отнесите ее вниз и скажите там, чтобы отвезли к врачу, – сказал лейтенант. – Поторопитесь!

– Danke.

– Хорошо, но если вы мне солгали, я лично пристрелю вас.

– Я не лгу, сэр. Я много плохого натворил в жизни, но не лгу вам.

– Я верю ему, – сказала Карин. – Пусть идет. – Они добрались до верхнего этажа, но не знали, как открыть стальную дверь – там не было ни звонка, ни сигнального устройства – вообще ничего.

– Дру был очень категоричен, я нужна ему здесь, но как же мне попасть внутрь?

– Доверьтесь молодому старику лейтенанту, – ответил Энтони, разглядев на стене пропускное устройство. – Мы сейчас заставим сработать сигнализацию… Такие штуки устарели уже пару лет назад.

– О чем вы говорите?

– Смотрите сюда.

Джеральд Энтони сунул руку в отверстие и прижал ладонь к панели. Через пару секунд удивленный Лэтем открыл им дверь, а внутри оглушительно звенела сигнализация.

– Что вы, черт возьми, наделали? – закричал Дру.

– Закройте дверь, босс, и сигнализация отключится.

Лэтем послушался, и звон прекратился.

– Откуда вы узнали? – спросил он.

– Бог ты мой, это ж даже не высокая технология. Простые размыкатели цепи без обратной связи.

– С чего вы это взяли?

– Да очень просто: обратная связь в таких системах появилась совсем недавно. Замок допотопный, вот я и рискнул. И потом, что волноваться-то, мы ведь охраняем замок!

– Не спорь с ним, Дру, – сказала Карин, обнимая Лэтема. – Я знаю, знаю, сейчас не до эмоций. Зачем я тебе так срочно понадобилась?

– Здесь комната – точнее две – и там сплошь компьютеры. Нам нужно проникнуть в их память.

Прошел час, прежде чем в дверях появилась Карин де Фрис с испариной на лбу.

– Ты вовремя успел, мой дорогой, – сказала она, стоя перед Лэтемом. – Все списки хранятся здесь. Нацисты исходили из того, что этот уединенный замок в долине Луары никто и никогда не обнаружит. Тут почти две тысячи распечаток с именами тех, кто является и кто не является членом их движения. И это по всему миру.

– Тогда они у нас в руках!

– Многие из них, согласна, но не все, далеко не все! Лишь лидеры, которые орут и вопят, призывая толпу ненавидеть и презирать всех, кроме самих себя. А многие делают это хитрее, прикидываясь внешне доброжелательными, но внутри пылают.

– Это все философия, леди. А я говорю о тех, кого можно предать суду, о проклятых нацистах!

– Они теперь у тебя в руках, Дру. Преследуй их, но помни, что идет следом за ними.

Директора разведывательных управлений Франции, Англии, Германии и Соединенных Штатов по указанию первых лиц государств быстро, тихо и в конечном счете эффективно очистили свои страны, поскольку за ними была правда, а не предположения: свыше двух тысяч компьютерных распечаток с именами ярых приверженцев Братства дозорных. По согласованию между четырьмя нациями правительственные пресс-релизы сообщали по сути одно и то же, как видно на примере парижского издания «Геральд трибюн»: «Сломан хребет неонацистского движения».

Далее во всех статьях говорилось, что большое число мужчин и женщин как в правительстве, так и вне его, тайно заключены под стражу, а их имена, известные лишь узкому кругу, не будут оглашены до признания этих лиц виновными. Взбешенные средства массовой информации кипели от гнева, но власти не уступили и не назвали имен. В конце концов, потерпев тут неудачу, пресса, радио и телевидение взялись за другие, более продуктивные «публичные разоблачения». За два месяца внимание их читателей, слушателей и зрителей ослабло, и охота на нацистов сошла на нет так же быстро, как раньше параноидальный поиск коммунистов, когда ненавистный всем Маккарти потерял власть. Предприниматели поняли, что им не получить ни рекламодателей, ни рейтинга, когда утомляешь публику. Поэтому они и вернулись к узкопартийной борьбе, и может быть, это и был Элвис Пресли на кукурузном поле!

– Черт возьми, я – миллионер! – воскликнул Дру Лэтем. Они с Карин шли, держась за руки, по грязной дороге в Грэнби, штат Колорадо. – Никак не могу к этому привыкнуть!