«нафталине», как говорят американцы.
– А могли их привести в рабочее состояние через столько лет? – спросила Карин.
– Вне зависимости от врага, – ответил старый солдат, – заводы Мессершмитта строили на века. Безусловно, какое-то оборудование потребовалось бы заменить или усовершенствовать, но опять-таки, почему бы и нет?
– И все равно радар бы их уловил, – настаивал оператор радиолокатора.
– Но в какой степени? Какой силы будет изображение на этом вашем экране от летающего объекта почти без металла, без мотора, с распорками из бамбука, может быть, из того, который на Дальнем Востоке используют для эшафотов, – местные жители утверждают, будто он надежнее, чем сталь.
– Я хорошо понимаю по-английски, сэр, но вы говорите так rapidement. [161]
– Повторите, что я ему только что сказал, о чем спрашивал.
Майор помог, и специалист, не отводя глаз от экрана, ответил:
– Изображение было бы слабее, чем от обычного самолета, это правда.
– Ведь даже облака могут дать изображение, верно?
– Да, но разница заметна.
– И люди, владеющие судами, держат на борту радарные рефлекторы на случай неприятностей и хотят, чтоб их засек радар.
– Опять-таки это обычное дело.
– Так что данные радара можно интерпретировать по-разному, верно?
– Как и в медицине рентген. Один врач видит одно, другой – другое. Но ведь есть эксперты, и я оператор радара, мсье.
– Рад за вас. А вас могло бы что-то отвлечь?
–
– Можно, и, честно говоря, я не хотел вас оскорбить…
– Подождите! – сказала Карин, лихорадочно роясь в карманах и выудив наконец порванный лист бумаги. – Он был, мне кажется, в коробке из гостиной Ягера. Я его сохранила, потому что не разобралась – здесь лишь часть предложения. Всего два слова по-немецки: «Самолеты из…», остальное оторвано.
– Боже мой, – пробормотал Джеральд Энтони, залезая в нагрудный карман французского военного комбинезона и вытаскивая обрывок смятой бумажки. – Я сделал то же самое. Нашел этот скомканный клочок бумаги в часовне Ягера у алтаря, которому там не место. Потом я время от времени поглядывал на него, пытаясь разобрать почерк. Мне это удалось, и содержание соответствует информации миссис де Фрис. Вот эти слова: «Aus Stoff und Holz», то есть «ткани и дерева».
– Самолеты из ткани и дерева, – произнесла де Фрис.
– Планеры, – тихо добавил Лэтем. –
– Arretez! – крикнул оператор радара, прерывая разговор. – Самолеты вновь вошли в наше пространство! Они в сорока километрах от воды!
– Ракету к запуску! – крикнул сын генерала, сорвав трубку с третьего телефонного аппарата на своем столе.
– Неопознанные самолеты вновь на экране. Направление, код недопустимый!
– Ах, сукины дети! Неизвестные вернулись, направляются к нам!
– Сгоните отовсюду военные самолеты! – заорал Лэтем. – Передайте в Лондон и Вашингтон!
– А ракеты? – воскликнул сын генерала.
– Запускайте!
– Зачем тогда истребители?
– Для того, что ракеты не достанут! Оповестите Лондон и Вашингтон!
– Уже исполнено.
В темном небе над Бовэ, Лондоном и Вашингтоном компьютеризированные самолеты неонацистов ринулись вниз к соответствующим полям, выпустив хвостовые крюки для последнего подхода.
– Ракетный двигатель к пуску!
– Ракетный двигатель к пуску!
– Ракетный двигатель к пуску!
Внизу, на трех отдельных площадках выстриженной травы, мгновенно раздались взрывы баллистического огня под крыльями всех шести грузовых планеров «Мессершмитт». Каждый получил наземный толчок в четыреста миль в час, а самолеты, пролетев над ними, крюками захватили тросы. Через несколько секунд планеры взмыли в воздух и в сотне футов от земли ракетные двигатели под крыльями были сброшены в поля. Освободившиеся от них планеры над Лондоном, Бовэ и Джорджтауном были доставлены на предписанную, рассчитанную компьютером высоту в 2700 футов. Наконец и тросы были сброшены, и планеры начали круговой спуск к целям.
Вдруг на больших высотах небо будто бы озарилось вспышкой молнии. Это сбили самолеты, и они взорвались, разлетаясь беспорядочными брызгами огня. И все же внизу каждый пилот планера с помощью своего компьютера хорошо знал свою задачу. Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer!
– Сбиты! – закричал полковник, когда на экране радара появились белые пятна. – Полностью уничтожены. Мы победили «Водяную молнию»!
– Лондон и Вашингтон тоже! – крикнул майор. – Результаты те же. Мы победили!
– Нет,
– О господи! – выдохнул капитан Диец.
– О боже! – воскликнул лейтенант Энтони.
– Ваша оценка высоты, господин Радар?
– Вполне точная, мсье. Эти «изображения» между 1800 и 1900 футами. Они медленно снижаются широкими кругами где-то в 300–400 футов.
– Зачем это, господин Радар?
– Надо думать, точности ради.
– Как насчет времени приземления? Можете дать цифру?
– Ветры переменчивы, так что только приблизительно. От четырех до шести минут.
–
– Если они там, мы их собьем к чертовой матери, – сказал сын генерала, хватаясь за красный телефон.
– Вы с ума
– Да, конечно. Понятно, мсье. Оба у меня на одной линии.
Следующие несколько минут походили на ожидание массового убийства, и все присутствующие относились к числу потенциальных жертв. Все глаза были прикованы к экрану, когда вдруг скелетообразные изображения разлетелись в разных направлениях, резко влево и вправо, в сторону от цели – резервуара Бовэ.
– Проверьте Лондон, – сказал Дру. – Проверьте Вашингтон.
