– Большое спасибо. Теперь о хозяине промежуточной квартиры. Как его зовут?

– Я с ним свяжусь, но он может не захотеть с тобой разговаривать.

– Свяжитесь, пожалуйста. КТО этот человек?

– Его зовут Хандельман. Джекоб Хандельман. Из Колумбийского университета.

Человек с полосками коричневого пластыря на обеих щеках сидел за маленьким столиком чуть в стороне от полукруглого подиума в ситуационной комнате подземелья Белого дома. Из-под пластыря виднелись швы, стягивавшие кожу, что придавало ему вид зловещего робота. Он отвечал на вопросы монотонно, сдавленным голосом, как человек, плохо владеющий своими нервами, но пытающийся держать себя в руках. Честно говоря, ему было страшно. Но агент-наблюдатель с Коль-де-Мулине перепугался бы еще больше тридцать пять минут назад, когда группа людей, допрашивающих его, была в полном составе. Сейчас их осталось трое; президент устранился от разговора и следил за происходящим из маленькой потайной комнаты через прозрачное только с одной стороны стекло. Для наблюдателя снаружи это стекло оставалось неразличимым. В комнате сейчас произносились слова, которые невозможно произносить в его присутствии. Президент не должен знать о том, что отдавались приказы устранить кого-то на альпийском перевале Коль-де-Мулине, так же как и о предшествующих этому переговорах, в ходе которых была произнесена фраза: «Исправлению не подлежит».

Допрос шел полным ходом. Заместитель госсекретаря Эмори Брэдфорд задавал вопросы, а посол Брукс и генералы делали пометки в блокнотах.

– Давайте уточним, – произнес Брэдфорд. – Как офицер-наблюдатель, вы были единственным, кто имел право контактировать с Римом?

– Да, сэр.

– И вы абсолютно уверены в том, что ни один человек из группы не связывался с посольством?

– Да, сэр. Нет, сэр. Только я. Это стандартная процедура. Она диктуется не только соображениями безопасности, но также и тем, что исключает возможность путаницы в приказах. Один человек передает и один принимает.

– Тем не менее вы говорите о том, что Хейвелок упомянул о двух специалистах-взрывниках. Факт, о котором вы не имели понятия.

– Да, не имел.

– Но как офицер-наблюдатель…

– Агент-наблюдатель, сэр.

– Прошу извинить. Но как агент-наблюдатель вы должны были знать о них?

– При обычных обстоятельствах – да.

– Но вы не знали, и единственное ваше объяснение состоит в том, что новый человек, корсиканец по имени Риччи, нанял людей, о которых идет речь.

– Да, это единственное приходящее мне на ум объяснение, если Хейвелок говорит правду.

– В докладе о событиях на Коль-де-Мулине сказано, что в районе моста было произведено несколько взрывов. – Брэдфорд пробежал глазами лежащую перед ним машинописную страницу. – Включая мощный взрыв, последовавший примерно через двенадцать минут после схватки. В результате последнего взрыва погибли три итальянских военнослужащих и четверо гражданских лиц. Очевидно, Хейвелок знал, о чем говорит. Он вам не лгал.

– Я не знал обо всем этом, сэр. Я был… находился без сознания… истекал кровью. Этот су… Этот Хейвелок изрезал меня ножом!

– Надеюсь, вы получили хороший медицинский уход? – прервал беседу посол Брукс, оторвав взгляд от желтых линованых страничек своего блокнота.

– Полагаю, что да, сэр, – ответил агент. Правой рукой он охватил левое запястье, поглаживая сияющий корпус хронометра из нержавеющей стали. – Правда, доктора пока не уверены, нужна ли пластическая операция. Мне кажется, операцию необходимо провести.

– Это дело медиков, им и решать, – ответил государственный муж.

– Я… ценный работник, сэр. Без пластической операции я останусь меченым, сэр.

– Надеюсь, заместитель госсекретаря Брэдфорд передаст ваши слова Уолтеру Риду, – произнес генерал, не поднимая головы.

– Итак, вы говорите, что никогда не встречали этого Риччи, – продолжил Брэдфорд, – до момента получения инструкций в Риме, перед отлетом на Коль-де-Мулине. Это так?

– Да, сэр. Нет, сэр. Раньше я его не видел.

– И вы не увидели его и тогда, когда вы пришли в себя после событий у моста?

– Нет, сэр, не видел.

– И не знаете, куда он делся?

– Нет, сэр.

– И Рим тоже, – добавил тихо, но со значением заместитель госсекретаря.

– Я узнал, что какой-то итальянский солдат был сбит грузовиком; его просто изувечило; он страшно кричал; кто-то сказал, что солдат блондин. Я решил, что это Риччи.

– И?..

– Из леса появился какой-то мужчина с разбитой головой, затащил солдата в машину и увез.

– Как вам это удалось выяснить?

– Я начал спрашивать. Задал массу вопросов… после того как получил первую помощь. В этом суть моей работы, сэр. Кругом царило сущее безумие, сэр: итальянцы и французы метались и что-то непрерывно вопили. Но я не покинул места события, пока не выяснил все, что мог, не позволив никому, в свою очередь, задавать вопросы мне.

– Такое поведение заслуживает, чтобы вас рекомендовали к награде, – обронил посол.

– Благодарю вас, сэр.

– Допустим, что вы правы, – чуть наклонился вперед Брэдфорд. – Тот блондин был Риччи, и некто с разбитой головой его вывез с места происшествия. Как вы думаете, кем мог быть этот некто?

– Полагаю, сэр, один из тех, кого он привел с собой. Второй был убит.

– Риччи и этот человек скрылись. И в Риме о них ничего с тех пор не слышали. Насколько, по вашему мнению, нормально такое положение?

– Абсолютно ненормально, сэр. В тех случаях, когда эти типы получают раны, они пытаются выжать из нас все, что возможно, причем сразу. Наша же политика в операциях подобного рода совершенно однозначна: если мы не можем эвакуировать раненого, то…

– Да, да, понятно, – поспешно прервал его Хэльярд. Радар, настроенный на знакомый старому вояке лексикон, сработал мгновенно.

– Следовательно, вы считаете, что если этому Риччи и его эксперту-взрывнику удалось бы благополучно выбраться из передряги, то они немедленно обратились бы в наше посольство в Риме?

– Безусловно, сэр. Они бы торчали там с протянутой рукой и вопили во всю глотку. Они выпрашивали бы дополнительного вознаграждения, угрожая в противном случае разболтать то, что нам было бы совершенно нежелательно.

– Что же, по вашему мнению, произошло?

– Совершенно ясно, сэр. Они не выбрались оттуда.

– То есть как это? – спросил Брукс, вновь отрываясь от желтого блокнота.

– Другого объяснения быть не может. Я знаком с людьми такого сорта, сэр. Это подонки. Если им предложить хорошую цену, то они убьют родную мать. Они обязательно связались бы с посольством, поверьте.

– Не выбрались оттуда? – переспросил Хэльярд. – Поясните. Почему не выбрались?

– Там в горах жуткие дороги, сэр. Подъемы, спуски… Мало того что они бесконечно петляют, так еще порой и на многие мили – ни одного фонаря. Автомобиль с раненным в голову водителем и пассажиром, воющим от боли, – верный кандидат на то, чтобы свалиться в пропасть.

– Ранения в голову могут быть весьма обманчивыми, – заметил Хэльярд. – Разбитый нос иногда внешне выглядит страшнее, чем сильная травма черепа.

– Но меня удивляет, – вмешался Брукс, – что тот же человек сохранил удивительное самообладание в