раньше – чтобы ты появился. Минут через тридцать ты попадешь в надежные руки. После того как прибудут мои коллеги, мы доставим тебя в домик за городом, где хорошенько побеседуем. После этого я и передам тебя на авеню Габриэль. Они там просто мечтают заполучить вас, сэр. Они считают тебя крайне опасным. Это, собственно, все, что мне требовалось узнать… в дополнение к тому, что уже знаю.

– Опасен не для вас! Для них!

– За кого ты меня принимаешь? За кого ты принимаешь нас?

– Вы видели Дженну. Вы ей помогли…

– Я видела ее. Я ее выслушала. Я узнала правду.

– Так, как она видит ее и как верит! А теперь послушайте меня!

– У тебя будет возможность поговорить, но в более подходящих условиях. Понимаешь, о чем я?

– Мне не нужна химия, ты, сука! Ты не сможешь услышать от меня ничего другого!

– Мы будем следовать принятому порядку, – сказала Бруссак, вынимая руку с револьвером из пришедшей в негодность сумочки. – Выбирайся-ка оттуда, – приказала она, махнув оружием. – Ты стоишь в тени, что мне крайне не нравится.

«Естественно, это ей не нравится», – подумал Хейвелок, заметив, как она часто моргает. Ночь для зрения многих немолодых людей вовсе не является лучшим другом. Этим можно было объяснить, как она вглядывалась в темноту, выйдя из освещенной станции метро. Ее беспокоили не столько неожиданные звуки, сколько резкий переход от света к мраку. Надо заставить Бруссак продолжать говорить, это помешает ей полностью сконцентрировать внимание.

– Неужели вы думаете, что американскому посольству понравятся ваши выходки? – сказал Майкл, выступая из тени между грузовиками под тусклый свет фонарей.

– Можешь быть уверен – международного скандала не будет. У нас просто не оставалось другой альтернативы, кроме как успокоить тебя с помощью химических препаратов. По их словам, ты представляешь собой серьезную опасность.

– Они не примут такого объяснения, и вы все это прекрасно знаете.

– У них просто не будет выбора. На авеню Габриэль уже получили уведомление о том, что возникла экстремальная ситуация. Она вызвана тем, что бывший сотрудник американской разведки, специалист по тайным операциям, видимо, пытается скомпрометировать ответственного работника с Ke-д’Орсе. Ожидается, что встреча между ними произойдет в двадцати милях от Парижа, поблизости от Аржентеля. К американцам поступила просьба держать неподалеку свой персонал и транспортные средства. Мы договорились поддерживать постоянную радиосвязь. Мы передадим американскую проблему в руки американцев сразу после того, как установим мотивы и характер шантажа. Мы обязаны защищать интересы своего правительства. Объяснение вполне приемлемое. Кроме этого, мы проявляем большое стремление к сотрудничеству.

– Господи, вы предусмотрели все.

– Абсолютно. Нам приходилось иметь дело с подобными типами. Среди них встречались и женщины. Мы брили им головы. А тебя я просто презираю.

– Из-за того, что она рассказала?

– Так же, как ты, я точно знаю, когда мне говорят правду. Она не врала.

– Согласен. Она верит всему этому точно так же, как поверил я. Но оказалось, что я ошибся. Господи, как же я ошибался. Точно так, как она заблуждается сейчас. Нами просто манипулировали. Мной и ею одинаково.

– Кто это делал? Ваши же люди? С какой целью?

– Я не знаю!

Теперь, когда она его слушала, ее внимание стало раздваиваться. Режин не могла справиться с собой, неизвестное неотвратимо притягивало ее.

– Как вы полагаете, почему я обратился именно к вам? – спросил Майкл. – Неужели вы не понимаете, Режин, что если бы мне надо было просто узнать, что вы предприняли, я бы вполне мог обойтись без вашей помощи. Для этого вы мне не нужны. Я и так все узнаю. Я позвонил только потому, что доверяю вам.

Бруссак несколько раз моргнула и прищурилась, соображая. Вокруг глаз собрались морщинки.

– У тебя еще будет возможность говорить… в подходящих условиях.

– Не делайте этого! – воскликнул Майкл, слегка продвинувшись вперед. Она не только не выстрелила, но даже не подняла руку с пистолетом. – Теперь, когда вы привели маховик в движение, вам придется передать меня американцам! Они будут настаивать на этом, потому что понимают: речь идет обо мне – Майкле Хейвелоке! Они не захотят потерять свою работу заодно с вами, вне зависимости от того, что я смогу сообщить вам в «подходящих условиях».

– С какой стати мы должны потерять работу?

– Да потому, что посольству тоже солгали. Ложь исходит от людей, занимающих дьявольски высокие посты!

Пожилая женщина вздрогнула от неожиданности и часто-часто заморгала. Итак, она не выстрелила, когда он придвинулся несколько секунд тому назад.

– Пора!

Хейвелок ринулся вперед, вытянув как стальной таран напряженную правую руку и обхватив для надежности запястье ладонью левой руки. Он нанес удар по пистолету, отбросив ствол в сторону. В то же мгновение грохот выстрела разорвал тишину пустынной ночной улицы. Левой рукой Майкл захватил ствол и выхватил оружие из ее пальцев. Одновременно он с силой прижал Бруссак к стене склада.

– Свинья! Предатель! – прохрипела женщина с искаженным лицом. – Убивай! Ты от меня ничего не добьешься!

С трудом выдерживая горячую боль в раненом плече, он предплечьем надавил ей на горло, не выпуская из руки трофейный пистолет.

– То, что я хочу узнать от вас, Режин, невозможно получить силой, – произнес он, тяжело дыша. – Неужели вы не понимаете? Эти сведения могут быть даны только добровольно.

– Ничего не скажу! Какие террористы тебя купили? Эти трусы от Майнхоф? Арабские свиньи? Израильские фанатики? «Красные бригады»? Кому ты продаешь свой товар?.. Она все поняла. Она раскусила тебя! И теперь ты должен ее убить! Убей сначала меня, предатель!

Хейвелок очень медленно ослабил нажим и еще медленнее отодвинулся от Бруссак. Майкл знал, что рискует. И тем не менее он пошел на этот риск. Ведь, несмотря ни на что, он знал, что представляет собой Режин Бруссак. Она же из таких, как и он. Ведь ей удалось выжить. Майкл убрал руки и, выпрямившись, посмотрел женщине прямо в глаза.

– Я не предавал никого, кроме самого себя, – начал он. – И посредством этого предательства – еще одного человека, которого люблю больше всех на земле. Я знаю, что говорю. У меня нет возможности заставить вас говорить то, что мне необходимо знать. Помимо всего прочего, вы можете легко и с успехом солгать, в результате чего я окажусь точно в таком же положении, что и десять дней тому назад. Я не стану и пытаться заставлять вас. Если я не найду ее и не сумею вернуть назад… впрочем, это не важно… Я знаю, что натворил, и это знание убивает меня. Я люблю ее… она мне необходима. Я уверен в том, что мы оба нужны друг другу. Мы – всё, что у нас обоих осталось. За долгие годы работы я наконец понял, что такое бесполезность… – С этими словами он взял пистолет за ствол правой рукой и протянул его рукояткой вперед. – Вы стреляли трижды. Там осталось еще четыре патрона.

Бруссак не шевельнулась, пристально всматриваясь ему в глаза. Потом взяла пистолет и нацелила его Майклу в голову, не отводя взгляд. Наконец выражение враждебности на ее лице сменилось откровенным изумлением. Рука с пистолетом опустилась.

– Это полный абсурд, – прошептала она. – Но я тебе верю.

– Все, что я сказал, чистая правда.

Режин бросила взгляд на часы.

– Нам надо уходить. Быстро! Они появятся через несколько минут и обыщут здесь все.

– Но куда? Я не вижу такси…

– В метро. Поедем в Рошеро. Там есть маленький сквер, где мы сможем поговорить.

– А как же ваша команда? Как вы им все объясните?

– Скажу, что устроила им тренировку, – проговорила Режин, беря его под руку и направляясь к ярко