Он пустил себе пулю в висок, а его жена исчезла. Дженна отправилась в Прагу, где ее никто не знал, и ушла в подполье. Ей было известно, с кем надо войти в контакт и что следует делать.
Граве кивнул, в полутьме морщины на его скульптурном лице казались более глубокими, чем обычно.
– Люди, которые занимаются тем, чем занимаетесь вы так спокойно и эффективно, пришли к своему делу разными путями. Но всех вас объединяет одно – пережитые насилие, страдания… потери. И глубокое желание отомстить.
– А как же иначе? Только идеологи могут позволить себе кричать во всю глотку. Мы же обычно все храним в себе. Именно поэтому нас посылают первыми. Не составляет большого труда заставить нас действовать максимально эффективно.
– И узнавать себе подобных среди других?
– Да. При определенном стечении обстоятельств. Но к чему вы все время клоните?
– Эта дама Бруссак. Ваша подруга с Коста-Брава не могла не запомнить ее. Там муж, здесь братья, страдания, потери… одиночество. Такая женщина не забудет другую, которой пришлось столько страдать.
– Очевидно, так и произошло. Я почему-то не подумал об этой возможности, – задумчиво произнес Хейвелок. – Вы совершенно правы. – Он помолчал и добавил: – Благодарю вас за то, что вы дали возможность увидеть мне общую картину. Она, несомненно, запомнила ее.
– Опасайтесь, Майкл!
– Опасаться? Чего же?
– Желания отомстить. Между ними могли возникнуть взаимопонимание и симпатия. Бруссак может выдать вас американцам. Подстроить ловушку.
– Я буду чрезвычайно осторожен, впрочем, как и она. Что еще вы можете сказать о служебной записке? Было ли там указано направление выезда?
– Нет, она может уехать куда пожелает. В документах будет обозначено: «за границу». Все останется в тайне.
– Какую легенду, какое имя она получила?
– Мой молодой друг пока не смог этого выяснить. Возможно, завтра удастся заглянуть в досье, которые, увы, закрыты на ночь.
– Завтра будет слишком поздно. Вы сказали, что в записке требуется оформить документы немедленно. Все данные уже внесены в паспорт, и он передан по назначению. Она уже на пути из Франции. Мне надо действовать максимально быстро.
– Что решит один день? Через двенадцать часов мы, по всей вероятности, будем знать имя. Вы сможете обзвонить все авиакомпании, сошлетесь на чрезвычайные обстоятельства и попросите проверить списки пассажиров. Таким образом вы сумеете выяснить, куда она направилась.
– Сомневаюсь.
– Я вас не понимаю.
– Бруссак. Если эта женщина уже так много сделала для Дженны, то она доведет дело до конца. Режин не бросит ее в одиночестве в аэропорту. Она наверняка что-нибудь организует. Я обязан узнать, что именно.
– И вы полагаете, она сообщит вам об этом?
– Должна сообщить. – Хейвелок застегнул свой широкий, скверно сидящий пиджак, поднял воротник и поежился. Вдоль переулка от подножия холма тянул влажный ветерок. Становилось прохладно. – Так или иначе, но она все скажет. Еще раз огромное спасибо, Граве. Я ваш должник.
– Согласен.
– Я встречусь с Бруссак этой ночью и уеду утром… пока еще не знаю куда. Но прежде чем я покину Париж, я хочу вам еще кое-что сказать. В «Банке Жермен» на авеню Георга Пятого у меня есть личный сейф. Я все оттуда возьму и оставлю для вас конверт. В счет частичной оплаты долга.
– Вы весьма заботливы, но насколько мудро с моей стороны будет воспользоваться вашим предложением? Без ложной скромности, я довольно заметная фигура в парижском обществе и должен быть разборчив в выборе знакомств. Вдруг кто-нибудь в банке знает вас?
– Под именем, которое вам ничего не говорит.
– В таком случае, какое же имя я должен буду назвать?
– Никакое. Просто скажете, что джентльмен из Техаса должен был оставить для вас конверт. Если хотите еще больше обезопасить себя, можете сказать, что никогда меня не видели. Скажите, что я веду переговоры о покупке картины для анонимного клиента в Хьюстоне.
– А вдруг там все же возникнут осложнения?
– Ничего не случится. Вы знаете, где я буду этой ночью, и сможете связаться со мной завтра утром.
– Мы говорим как профессионалы, Майкл, не так ли?
– Я не хочу, чтобы было иначе. Так проще. – Хейвелок протянул для прощания руку. – Вы очень мне помогли. Я этого не забуду.
– Пожалуй, конверт оставлять не обязательно, – сказал Граве, отвечая на рукопожатие и внимательно глядя ему в глаза. – Вам потребуется много денег, а кроме того, мои затраты весьма незначительны. Вы сможете вернуть долг в следующий раз, когда будете в Париже.
– Не будем менять давно установленных правил. Тем не менее я чрезвычайно высоко ценю ваше доверие.
– Вы всегда вели себя безукоризненно, как подобает цивилизованному человеку. По совести – я отказываюсь понимать происходящее. Почему она? Почему вы?
– Только богу известно, как мне хочется это знать самому.
– Вот вы и произнесли ключевое слово – знать. Суть дела в том, что вам известно нечто такое…
– Если это и так, то у меня нет ни малейшего представления, о чем может идти речь. Прощайте, Граве.
– До встречи. Нет, мне правда не нужен этот конверт,
Разговаривая с Режин Бруссак, не имело смысла прибегать к каким-либо уловкам. Она сразу почувствует неладное, поймет, что это не случайное совпадение. Такое совпадение по времени просто невероятно. Но, с другой стороны, столь же глупо будет дать ей преимущество, позволив назначить время и место рандеву. Она не преминет заранее разместить там своих людей. На Ke-д’Орсе были бы крайне изумлены, узнав, кому они платят. Бруссак была опытным работником и всегда тонко чувствовала, когда надо идти официальным путем, а когда не стоит привлекать внимание правительства. Полагаясь на рассказ Дженны, она, скорее всего, решила, что для психопата-американца, отставного оперативника, лучше подойдет второй, неофициальный путь. Здесь уже ничто и никто не проверит; он опасен, поскольку границы ответственности исчезают, и остаются только деньги, на происхождение которых всем наплевать. Не спрашивать имен – первое правило всех наемных убийц, как тех, что были посланы Римом на Коль-де- Мулине, так и тех, что сидели в задрипанной гостинице на рю Этьен по указанию офицера ВКР. В этом списке они – одной породы. Встреча с любым из них гарантирует смертельный исход, и вся разница лишь в степени этой гарантии. Их всеми силами следует избегать, если они, конечно, не работают на вас. Хейвелок все это прекрасно понимал. Он должен сделать так, чтобы Бруссак была одна. Он должен иметь возможность убедить ее в том, что не представляет для нее опасности и более того – владеет исключительно ценной информацией.
Когда он спускался по бесконечным ступеням Монмартра, ему в голову пришла нетривиальная идея. Он все время твердит себе о необходимости докопаться до правды. Надо будет поделиться правдой с Бруссак. Нет, он не скажет ей всего. Лжецы исказили истину, и Режин могла уже слышать их точку зрения. Теперь она узнает правду.
Ее имя значилось в телефонной книге. Адрес: рю Лоссеран.
– …Я никогда не давал вам ложной информации, и у меня нет намерения начать это делать сегодня. Но это не входит в обычный набор санкций. Напротив, весьма далеко от него отстоит. Чтобы лично убедиться – насколько далеко, позвоните в американское посольство, но представьтесь кем-нибудь с Ke-д’Орсе.
