правительства, выплеснули в донесениях гнев и разочарование. Полицейские были возмущены тем, что им не дали ни фотографии, ни портрета разыскиваемого. Имя, которое им сообщили – «мистер Смит», – явно не соответствовало истине. Состояние тревоги все еще сохранялось, однако стадия «блицкрига» в поисках, видимо, завершилась, и профессионалы хорошо понимали это. Человеку с седой прядью удалось выскользнуть из раскинутой сети. Теперь он мог оказаться блондином, лысым или седовласым. Он мог хромать, ходить с палочкой или на костылях. Он мог переодеться в полицейский или армейский мундир. Одним словом, полностью измениться по сравнению с выданной «ориентировкой».
Газеты, которые в своих утренних выпусках поместили обширные материалы о странной широкомасштабной облаве, неожиданно отозвали всех своих репортеров. Их владельцев и редакторов посетили уважаемые люди из правительственного аппарата, которые заявляли, что не посвящены в суть событий, но тем не менее не имеют оснований не доверять своему начальству, которое просило газетчиков «умерить тон» и «спустить все на тормозах». В дневных выпусках вопросу розыска было отведено всего несколько строк, а в вечерних газетах о нем и вовсе не упоминалось.
Странные вещи произошли на телефонной станции, номера абонентов которой начинались с цифр 0- 7742… Она прекратила работу с полуночи, а к восьми утра, когда связь столь же внезапно и безо всяких объяснений восстановилась, в здании компании «Вояжер эмпориум» появились «ремонтники». Последние четко выполняли указание прослушивать и записывать поступающие звонки, а также немедленно передавать в Пятый стерильный все разговоры продолжительностью менее пятнадцати секунд. Таких коротких бесед оказалось очень мало.
Все международные аэропорты кишели федеральными агентами с портативными рентгеновскими аппаратами, которые просвечивали портфели и ручную кладь пассажиров в поисках металлического контейнера толщиной в два дюйма с цифровым замком на крышке. Это действие строилось, исходя из двух фундаментальных предположений: во-первых, драгоценный груз не может быть отправлен багажом, и, во- вторых, досье должно остаться в своем оригинальном хранилище для доказательства его подлинности в случае необходимости. Но на тот случай, если досье было извлечено из контейнера, каждая подозрительная тень подвергалась тщательному обследованию. К половине двенадцатого утра было открыто и обыскано более 2700 атташе-кейсов по всем аэропортам – от нью-йоркского аэропорта Кеннеди до Атланты и Майами.
– Весьма вам признателен, – проговорил в телефон Майкл, стараясь, несмотря на бессонную ночь, чтобы голос звучал бодро. Он положил трубку и посмотрел на Дженну, разливающую по чашкам кофе. – Они ничего не понимают, а я не могу им ничего объяснить. Пирс ни за что не позвонит по телефону «Орфан-96», если не будет уверен, что не сможет уложиться в одну-две фразы и в несколько секунд. Он знает, что я разместил у «Вояжеров» людей и аппаратуру.
– Ты сделал все, что мог, – сказала Дженна, ставя чашку на стол. – Аэропорты перекрыты…
– Для него это не имеет значения. Во-первых, он не станет рисковать и, во-вторых, просто не хочет покидать страну. Ему нужно то же, что и мне. Ему нужен Парсифаль… А что касается истории болезни… Маленький одномоторный самолет пересекает мексиканскую границу, рыбачья лодка встречает другую между Флоридой и Кубой или между Галвестоном и Матаморосом – и подробный отчет о болезни Мэттиаса – на пути в Москву, в руки убийц из Военной. И мы ничего не можем поделать.
– Граница с Мексикой патрулируется, пограничная охрана удвоена. Все причалы и стоянки лодок по Атлантическому побережью и в Мексиканском заливе находятся под наблюдением, за всеми лодками следят. Их останавливают, если курс вызывает подозрение. Ты сам настаивал на всех этих предосторожностях, и президент выдал соответствующее распоряжение.
– Граница очень протяженная, а береговая линия чересчур длинная.
– Отдохни, Михаил. Нельзя нормально работать, если ты так устал. Помнишь? Это одно из твоих собственных правил.
– Одно из правил?.. – Хейвелок помассировал виски кончиками пальцев. – Да, одно из правил. Часть общих правил.
– Ложись на кушетку и закрой глаза. Я буду отвечать на звонки. Позову тебя, если возникнет необходимость. Я немного поспала, а ты так и не сомкнул глаз.
– Когда же ты успела? – недоверчиво взглянул на нее Майкл.
– Я отдохнула перед рассветом. Ты в это время разговаривал со своей береговой охраной.
– Охрана вовсе не моя, – ворчливо произнес Майкл, заставляя себя подняться. – Пожалуй, я прилягу… На несколько минут. Это же часть моих правил. – Он обошел вокруг письменного стола, затем остановился и обвел взглядом элегантный кабинет с разбросанными повсюду бумагами, блокнотами и папками. – Господи! До чего же я ненавижу эту комнату!.. Спасибо за кофе.
Зазвонил телефон. Хейвелок замер, гадая, обычный ли это звонок или снова безостановочная трель сигнализирует о возникшей чрезвычайной ситуации. Телефон умолк на мгновение и зазвонил вновь. Хейвелок опустился на софу. Трубку подняла Дженна.
– Пятый стерильный… Кто говорит? – Она выслушала ответ и, прикрыв ладонью микрофон, сообщила Майклу: – Это Нью-Йорк-Сити, Отдел безопасности госдепа. У них появился твой приятель из советского консульства.
Хейвелок с трудом поднялся. Его качнуло.
– Я должен с ним поговорить, – сказал он, подходя к столу. – Я думал, что он давно уже там. – Он взял трубку из рук Дженны и после сложного процесса взаимной идентификации сказал: – Мне надо поговорить с кандидатом. – Услышав голос русского, он не сдержался: – Где вас черти носили?
– По-видимому, здесь считается дурным тоном, если перебежчик появляется в нерабочее время, – начал русский своим монотонным голосом. – Я явился сюда в четыре часа утра, пережив попытку ограбления в подземке, а ночной сторож мне заявил, что до открытия конторы он ничего не может для меня сделать! Я объяснил ему свое несколько необычное положение, и этот добродушный идиот предложил угостить меня чашечкой кофе в городском ресторане! В конечном итоге мне собственными силами удалось проникнуть в здание. Должен заметить, что система вашей охраны вызывает чувство жалости. Я проторчал в холле до девяти утра. Наконец кто-то появился, я представился, а в ответ эти кретины решили вызвать полицию! Они решили меня арестовать за незаконное проникновение и частичное разрушение государственной собственности.
– Хорошо, теперь, когда вы уже там…
– Я еще не ко-о-о-ончил! – протянул русский. – После столь многообещающего начала я занимаюсь тем, что заполняю бесконечное число анкет, в одной из которых почему-то содержатся вопросы о русских колыбельных песнях. Много раз я называл номер вашего телефона и требовал, чтобы меня соединили. Что с вами тут происходит? Может, у вас ограничения на телефонные разговоры?
– Ну вас же наконец соединили…
– Я еще не ко-о-о-ончил! А последний час я сидел один в комнате, столь небрежно оборудованной подслушивающими устройствами, что я испытывал сильное искушение приспустить портки и пернуть в микрофон. Только что мне принесли еще пачку анкет. В одной из них требуется сообщить о моих хобби и любимом способе проведения свободного времени! Может, вы собираетесь отправить меня в спортивный лагерь?
Майкл улыбнулся. Разговор с русским частично снял напряжение момента.
– Нет, не в лагерь, а просто туда, где вы будете в безопасности. Учитывая ваше положение. Мы, конечно, дураки, но не шакалы. Вы сделали правильный выбор.
Русский громко вздохнул.
– Собственно, что я сержусь? Дубинные головы с площади Дзержинского ничуть не лучше. А то и хуже, надо признаться. Ваш Альберт Эйнштейн у нас бы мотал срок в сибирском ГУЛАГе. Существует ли вообще в нашем деле какой-то смысл?
– Не много, но есть, – мягко произнес Хейвелок. – Смысл в том, чтобы выжить. Всем вместе.
– Под этим я готов подписаться.
– Так говорил и Ростов.
– Я помню слова, что он просил передать вам: «Он больше не мой враг. Мои враги другие, возможно, что они и его враги». Это звучит очень зловеще, Хейвелок.
– Военная контрразведка.
