латиноамериканским акцентом произнес:

– Да? В чем дело?

– Открывай. Распоряжение мистера «Ка». Это я, Райан. Пошевеливайся!

Дверь приоткрылась на пару дюймов; в щели показался невысокий плотный человек в обтягивающей рубашке с короткими рукавами и парусиновых штанах. Вначале он уставился на Майкла, затем заметил охранника и распахнул дверь.

– Мне никто не звонил, – сказал он.

– Мы думали, что ты занят, – плотоядно ухмыльнулся Райан.

– Интересно, с кем я мог быть занят? С парой свиней или с безумной бабой?

– Как раз она нам и нужна. Он, – кивнул охранник на Майкла, – хочет на нее посмотреть.

– В таком случае у него должен стоять столбом, ей-богу! – откликнулся кубинец. – Минут десять назад я заглядывал к ней. Она спит. Она не спала, наверное, двое суток, не меньше.

– Тем лучше. Он просто прыгнет на нее, – сказал охранник, подталкивая Майкла к двери.

Все трое поднялись по ступеням на второй этаж и вошли в узкий коридор; по обе стороны тянулись ряды стальных дверей с глазками, сквозь которые можно было контролировать поведение узников.

«Мы живем в подвижной тюрьме». Где были сказаны эти слова? В Праге? Триесте?.. В Барселоне?

– Она здесь, – сказал латиноамериканец, останавливаясь у третьей двери. – Хотите взглянуть?

– Откройте дверь, – приказал Хейвелок, – и подождите меня на лестнице.

– Надеюсь… – начал было кубинец.

– Распоряжение мистера «Ка»! – прервал его человек в кожаной куртке. – Делай, что тебе сказано!

Кубинец выбрал нужный ключ из связки на поясе, открыл замок комнаты и отступил в сторону.

– Убирайтесь отсюда оба, – сказал Майкл.

Пара зашагала прочь по коридору.

Хейвелок распахнул дверь.

В маленькой комнате стоял полумрак; тусклый свет едва пробивался сквозь зарешеченное окно, залепленное снегом. У стены он увидел узкую кровать, точнее – солдатскую койку. Дженна заснула не раздеваясь, даже не укрывшись одеялом, уткнувшись лицом в подушку. Светлые волосы рассыпались по плечам, одна рука бессильно свисала, почти касаясь пола. И поза, и тяжелое дыхание говорили о том, что она вконец измучена. У Майкла сдавило в груди. Ведь он сам во многом – причина ее страданий. Он растоптал ее доверие, ее чувства, ее любовь – и чем же он лучше тех скотов, которые загнали ее сюда? Он сгорал от стыда. И от любви.

Рядом с койкой стоял торшер. Если включить его, Дженна может проснуться. Внезапно Майкла охватил леденящий страх. Ему много раз в жизни приходилось рисковать, но никогда на карту не ставилось так много. Если он проиграет – это будет непоправимо. Он проиграет все. Дженну он потеряет навсегда, и останется только одно – расквитаться с лжецами. В этот момент он был готов полжизни отдать за то, чтобы повернуть время вспять, чтобы можно было, не зажигая света, просто прикоснуться к ее руке, тихо окликнуть ее по имени, увидеть ее лицо… Как это происходило сотни, тысячи раз. Но и ожидание становилось мучительной пыткой. Где взять слова?.. Если бы все, что произошло между тем давним жутким спектаклем и этим мгновением, оказалось просто кошмарным сном… Стоит лишь включить торшер – и сон кончится или начнется по новой… Майкл глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.

В темноте взметнулась рука. В живот Майклу вонзилось что-то острое, но явно не нож. Майкл отпрянул, захватив кисть и вывернув… нет, он не мог сделать этого, не мог причинить ей новую боль. «Она убьет тебя, если сможет», – сказала Бруссак. Дженна взвилась на койке, левой ногой нанесла мгновенный удар по почкам, острые ногти вонзились в шею. Майкл не мог заставить себя сопротивляться. Правой рукой она ухватила его за волосы, резко дернула голову вниз. Удар коленом пришелся в переносицу. Из глаз Майкла посыпались искры.

– Скотина! – сдавленным от ярости голосом прошипела она. Она оказалась талантливой ученицей. Ведь это он учил ее – используй врага. Убивай его только тогда, когда не остается другого выхода. Но прежде все равно постарайся использовать. Он ошибся, приняв расстегнутую на груди кофточку и задравшуюся юбку за признак крайнего утомления. Это было сделано специально для того, чтобы распалить похоть той скотины, что подглядывала за ней в глазок камеры – заманить его и попытаться бежать.

– Стоять! – громким шепотом произнес он по-чешски, держа ее за руки и стараясь не причинить боли. – Это я! – Преодолевая сопротивление, он сделал пару шагов к торшеру, левой рукой нащупал выключатель и зажег свет. Они стояли лицом к лицу.

В больших карих глазах Дженны было то смешанное выражение страха и ненависти, с которым она смотрела на него из иллюминатора маленького самолета на Коль-де-Мулине. Она издала вопль, который, казалось, шел из самой глубины души. Так кричат смертельно напуганные дети; так кричат женщины, испытывая бесконечную боль. Дженна отчаянно отбивалась ногами. Вывернувшись, она запрыгнула на кровать и прижалась к стене. Она отчаянно, слепо тыкала перед собой руками, пытаясь нанести удар. С расширившимися от ужаса глазами она защищалась, как зверек, загнанный в угол, который в последние мгновения своей жизни мог только биться и царапаться в захлопнувшемся капкане. В кулаке она зажала свое единственное оружие – вилку с окровавленными зубцами.

– Послушай меня, – снова свистящим шепотом произнес Майкл. – Все это подстроено против нас обоих! Я все время пытаюсь тебе это объяснить; ради этого я ищу тебя, это я хотел сказать тебе и там, на перевале!

– Не ври! Ты пытался убить меня!.. Сколько раз уже? Если я должна умереть, то ты…

Майкл сделал резкое движение вперед и крепко прижал руку с вилкой к стене.

– Бруссак поверила тебе… но потом она поверила и мне! Постарайся понять. Она поняла, что я говорю правду.

– Нет у тебя никакой правды! Ты лжец! Лжец! – Она плюнула ему в лицо и, отчаянно отбиваясь ногами, повторила попытку вцепиться ногтями свободной руки ему в шею.

– Эти люди хотели вывести меня из игры и использовали для этой цели тебя! Я не знаю почему… но уже убиты люди… какая-то женщина. Это должна была быть ты! Они убьют нас обоих. Теперь у них не остается иного выхода!

– Лжец!

– Да, в нашем деле действуют лжецы – но меня среди них нет!

– Нет есть! Нет есть! Ты продался хищникам! Сволочь!

– Нет! – Продолжая крепко держать руку с окровавленной вилкой, он потянул ее вниз.

Дженна скривилась от боли, но сопротивлялась с меньшей силой. К страху и ненависти добавилась тень сомнения. Он подвел ее руку с зажатой в кулаке вилкой к собственному горлу и прошептал:

– Тебя не надо учить. Ты знаешь, что делать. Один удар – и мне конец. Но прежде я хочу дать тебе совет. Сделай вид, что ты не противишься им, оставайся пассивной, однако будь начеку с охранником – он настоящий кобель, но ты сама это знаешь. Чем скорее ты начнешь с ними сотрудничать, тем раньше покинешь это место. Помни, твоя главная цель – получить документы. Когда ты уйдешь отсюда, постарайся дозвониться до Бруссак в Париже. Уверен, тебе это удастся. Она поможет тебе, потому что знает всю правду. – Он замолчал и отпустил ее руку. – Теперь действуй. Если не веришь – убей меня.

Ее взгляд был подобен жуткому беззвучному воплю, проникшему в самые глубины его подсознания, туда, где хранилась неизбывная и мучительная память о прошлом. Губы Дженны задрожали. Страх, недоумение еще оставались, но ненависти больше не было в выражении ее лица. На глаза навернулись слезы. Это было похоже на действие целительного бальзама, возвращающего человека к жизни.

Рука скользнула вниз. Майкл прикоснулся к ней, почувствовав тепло в своей ладони. Ее пальцы разжались, вилка звякнула об пол, тело расслабилось, и Дженна зарыдала глубоко и надрывно.

Он обнял ее. Это было все, что он мог сделать. И все, что ему было надо в этот момент.

Рыдания постепенно стихли. Несколько минут они стояли, тесно прижавшись и слыша дыхание друг друга. Наконец Майкл прошептал:

– Мы выберемся отсюда, хотя это будет не так просто. Ты видела Когоутека?

– Да, ужасный тип.

– Он поедет с нами – в надежде получить за тебя выкуп.

– Но ничего не получит, – сказала Дженна, чуть отстраняясь и не отрывая взгляд от его лица; смотрела