– Еврейская школа, – уточнил буйвол и произнес в трубку по-английски: – Это Янош. Позвоните в Нью- Йорк. Вы назовете имя Гавличек. Поняли? Гав-ли-чек. Я жду разъяснений. – Он положил трубку, взял свой чай и направился назад к камину. – Убери эту штуку! – приказал он охраннику, который самозабвенно полировал «ламу» о рукав кожаной куртки. – Выйди в коридор.

Охранник повиновался, а Когоутек уселся напротив Майкла в кресло-качалку старинного вида.

– Теперь подождем, Михаил Гавличек. Надеюсь, не очень долго. Минут десять… от силы пятнадцать.

– Я не могу нести ответственность за то, что его нет дома, – пожав плечами, произнес Хейвелок. – Меня бы здесь не было, если бы мы с ним не пришли к согласию. Я бы не знал ни вашего имени, ни места, где можно вас отыскать, если бы он мне не сказал, правильно?

– Посмотрим.

– Где женщина?

– Здесь. Тут у нас несколько зданий, – ответил гороподобный собеседник, прихлебывая чай и лениво покачиваясь в кресле. – Она, конечно, в потрясении. Здесь ведь не совсем то, что она ожидала увидеть. Но она поймет в конце концов. Они все в итоге приходят к пониманию. Мы – их единственная надежда.

– Что значит – в потрясении?

– Вас это трогает? – скривился Когоутек.

– Всего лишь профессионально. Мне надо ее увезти, и я вовсе не желаю иметь дополнительные проблемы.

– Посмотрим.

– С ней все в порядке? – спросил Майкл, пытаясь не выдать беспокойства.

– Ну, как и некоторые другие – те, что с образованием, – она утратила чувство реальности. Надеюсь, что временно. – Когоутек ухмыльнулся и выдавил из себя мерзкий смешок. Отхлебнув из стакана, он продолжил: – Мы объясняем ей порядки, а она заявляет, что наши правила для нее неприемлемы. Представляете? Неприемлемы!.. – Буйвол опять хохотнул. – За ней теперь будут внимательно наблюдать. И она все поймет, прежде чем покинет эти стены. Они все в конечном итоге понимают.

– Вам не придется беспокоиться, я ее увезу.

– Это вы говорите.

– Я заплатил.

Когоутек прекратил раскачивание и наклонился вперед.

– Сколько?

Он давно уже собирался задать этот вопрос, но в традициях карпатских горцев – идти к цели кружным путем. Майкл понял, что тот колеблется: ответа из Нью-Йорка может и не быть. Буйвол готов начать торговлю.

– Может, вам лучше услышать об этом от самого Хандельмана? Если он дома, конечно.

– Может, мне все же лучше услышать это от вас, приятель?

– Откуда вы знаете, что мне можно доверять?

– А почему вы считаете, что я могу доверять Рабби?

– А как же иначе? Я нашел вас, нашел вашу ферму. Конечно, не так гладко, как мне хотелось бы, но все же нашел.

– По-видимому, вы представляете интересы весьма влиятельных кругов, – сказал Когоутек, неожиданно меняя тему. Любимая тактика горцев при ведении переговоров.

– Настолько влиятельных, что я не ношу с собой документы, удостоверяющие мою личность. Но это вам, как я понимаю, уже известно.

Стареющий лев вновь начал раскачиваться.

– Высокая степень влияния означает наличие денег.

– Да. В достаточном количестве.

– Итак, сколько вы заплатили Хандельману?

Движение кресла-качалки прекратилось.

– Двадцать тысяч долларов США.

– Двадцать тысяч?.. – Обветренное лицо Когоутека частично утратило свой бурый цвет, маленькие, глубоко сидящие глазки сверлили Майкла из-под нависших век. – Весьма приличная сумма, приятель.

– Он сказал, что дело того стоит. – Хейвелок закинул ногу на ногу, его мокрые брюки здорово нагрелись от огня. – Мы к этому были готовы.

– А вы готовы узнать, почему он не связался со мной?

– При ваших мерах предосторожности и многоступенчатой связи это не удивительно. Он спешил в Бостон, мог звонить с дороги, кого-то не оказалось дома…

– Этот «кто-то» из дома не выходит. Он калека. А вы поспешили в поставленную вам ловушку, которая могла стоить вам жизни.

Майкл вытянул ноги и взглянул в лицо Когоутека.

– Фотоэлементы?

– Не только. Вы упомянули о собаках, у нас есть и они. Правда, нападают они только по команде, но незваный гость об этом не знает. Они окружают его и облаивают. Как вы поступаете в таком случае?

– Разумеется, стреляю.

– И имеете все шансы быть убитым.

Майкл, помолчав, подхватил мысль:

– А у Рабби остаются двадцать тысяч долларов, о которых вы не имеете представления. И я не могу рассказать о них, потому что стал покойником.

– Теперь вы все поняли.

– И он готов подставить вас всего за двадцать тысяч? Не могу поверить.

Буйвол вновь принялся раскачиваться в кресле.

– У него могли быть и иные соображения. У меня здесь имеются кое-какие мелкие проблемы – ничего такого, что нельзя держать под контролем, – но мы находимся в зоне экономической депрессии. Некоторые начинают завидовать, если ваша ферма преуспевает. Хандельман мог решить заменить меня. На это у него могли быть свои причины.

– Я все же не понимаю, каким образом мое вторжение могло способствовать этим планам?

– У меня на руках оказывается труп. Покойник мог успеть рассказать кому надо, куда он идет. Вполне спокойно мог позвонить, когда еще был жив.

– Но вы застрелили человека, вторгшегося в ваше частное владение, и при этом вооруженного пистолетом. Вы защищались. Никто не может вас осудить.

– Никто, – согласился Когоутек, продолжая раскачиваться. – Но тем не менее этого достаточно, чтобы сказать: от морава одни неприятности. Мы не можем больше этого позволить. Гнать его подальше!

– Почему?

Горец опять отхлебнул из стакана.

– Вы заплатили двадцать тысяч. Готовы еще потратиться?

– Что же, не исключено, что меня можно убедить сделать это. Нам нужна женщина; она работала на наших врагов.

– Кто это «вы»?

– А вот этого я вам не скажу. Даже если бы и сказал – для вас лично это не имеет никакого значения… Почему же вас надо гнать?

Когоутек пожал широкими плечами и сменил тему.

– Ферма всего лишь первый этап людей вроде этой женщины… Кореску.

– Ее зовут иначе.

– Не сомневаюсь. Впрочем, меня это совершенно не касается. В конечном итоге ее смирят точно так же, как и других, что здесь были до нее. Поработает тут месяц-другой, затем будет переведена в другое место. На юг, юго-запад, северные районы Среднего Запада – одним словом, туда, куда мы решим ее направить. – Буйвол ухмыльнулся. – А документы тем временем «вот-вот будут готовы». Надо подождать всего лишь месяц… заплатить конгрессмену… встретиться с сенатором. Через некоторое время они становятся как овечки.