спиралями, еще злее бил в лицо. Вслед за Когоутеком они торопливо пересекли открытое пространство и подошли к машине. У ворот, до которых было еще около пятидесяти ярдов, торчал третий охранник в белой куртке с капюшоном. Заметив их, он подошел к центральному запору.

Машина, на которой они должны были ехать, представляла собой закрытый фургон с деревянными скамейками вдоль бортов для пяти-шести человек. На стенах висели мотки веревок. Глухой, без окон кузов произвел удручающее впечатление на Дженну. Хейвелок хорошо ее понимал. В ее стране – в его родной стране – в течение многих лет людям доводилось видеть такие машины, слушать произносимые шепотом истории о конвоирах, уводивших мужчин, женщин и детей. Сейчас дело происходило в Мейзон-Фоллз, штат Пенсильвания, в Соединенных Штатах Америки, но конвоиры и водитель ничем не отличались от их собратьев в Праге и Варшаве, сначала действовавших по приказу Берлина, потом – Москвы.

– Ну давай, полезай! – рявкнул Когоутек, размахивая большим автоматическим пистолетом 45-го калибра; охранник придерживал заднюю дверцу.

– Я не ваш пленник! – психанул Хейвелок. – Мы обо всем договорились! Мы заключили соглашение!

– И часть соглашения состоит в том, приятель, что вы мой гость и одновременно заложник – до Нью- Йорка. Когда товар будет доставлен и платежи произведены, я буду счастлив отложить пистолет и пригласить вас на ужин.

Горный буйвол громко захохотал. Майкл вслед за Дженной забрался в фургон и сел с ней рядом. Когоутеку это явно не понравилось.

– Женщина сядет со мной, – приказал он. – Вы – напротив. Двигайтесь! Живо!

– Вы параноик, – произнес Хейвелок, пересаживаясь и стараясь забиться поглубже в тень.

Дверца захлопнулась. Охранник возился со щеколдой и замком. Сквозь лобовое стекло пробивался тусклый свет. Когда заведется мотор, от света приборной доски и отблеска фар в кабине станет светлее. Пользуясь моментом, Майкл отвернул полу пальто и плавно повел правую руку за спину с намерением достать нож. Если он не извлечет его сейчас, то позже, оказавшись за рулем своей машины, это будет сделать неимоверно труднее.

– В чем дело? – рявкнул Когоутек, направляя на него пистолет. – Что вы там делаете?

– Эта сука изодрала мне своими когтями спину. Рубашка присохла, больно, – спокойно объяснил Майкл и, внезапно сменив тон, выкрикнул: – Может, ты меня хочешь пощупать?!

Когоутек ухмыльнулся и посмотрел на Дженну.

– Карпатская чародейка! Наверное, сейчас полнолуние. Жаль, мы этого не видим. – Он грубо захохотал и добавил: – Надеюсь, Лубянка так же надежна, как раньше. Не то она там сожрет всех охранников.

При слове «Лубянка» Дженна вздрогнула, коротко вздохнула и прошептала:

– О боже мой! Боже мой!

Когоутек воззрился на нее. Хейвелок понял, что она специально отвлекает внимание. Он быстро вытянул лезвие из ножен и укрыл его в правой руке. Вся операция заняла не больше десяти секунд.

Наконец распахнулась водительская дверца, охранник сел за руль, включил свет и оглянулся через плечо. Старый буйвол кивнул. Водитель повернул ключ зажигания. Мотор, судя по звуку, был довольно мощным. Менее чем через минуту они миновали ворота и начали подниматься на холм по крутому склону. Широкие шины уверенно подминали под себя грунтовую дорогу; фургон лишь покачивался на неровностях почвы. После стены деревьев начался асфальт. До шоссе оставалось каких-нибудь четверть мили. Шофер- охранник прибавил газу, но вдруг резко затормозил. Фургон качнулся и замер. На приборной доске ярко мигал красный сигнал. Он щелкнул переключателями, и сквозь шум и треск эфира послышался взволнованный голос:

– Мистер Когоутек! Мистер Когоутек!

Охранник вытащил из-под приборной доски микрофон и надавил кнопку.

– В чем дело? Ты знаешь, что пользуешься аварийным каналом?

– «Воробей» в Нью-Йорке… сейчас он на телефоне. Хандельман мертв! Он сам слышал это по радио! Застрелен в собственной квартире, и полиция разыскивает мужчину…

Хейвелок метнулся вперед, зажав нож в кулаке вниз лезвием. Левой рукой он схватился за ствол пистолета. Дженна отскочила. Когоутек начал подниматься, но Майкл успел прижать его руку с оружием к деревянной скамье и со всего маху пронзил ее насквозь, вогнав стальное лезвие глубоко в дерево.

Когоутек взвыл. Водитель не успел обернуться, как Дженна уже вскинула связанные руки и кулаками врезала ему по шее, ухитрившись еще и выбить микрофон. Ударом рукоятки пистолета по голове Хейвелок окончательно нейтрализовал морава; тот завалился на бок и сполз на пол. Рука осталась пригвожденной к деревянной скамье.

– Михаил!

Охранник пришел в себя от удара и уже был готов вытащить «ламу» из-под куртки. Майкл подскочил к водителю и приставил ствол пистолета к виску. Перегнувшись через плечо охранника, он заломил ему руку, не давая возможности извлечь оружие.

– Мистер Когоутек! Вы меня слышите? – не унимался голос в динамике, пробиваясь через помехи. – Что делать «Воробью»? Он ждет указаний!

– Передай ему, что все понял, – приказал Хейвелок, сильнее надавливая пистолетом. – Скажи, что «Воробью» ничего не следует предпринимать, что выйдете на связь сами.

– Мы все поняли, – хриплым шепотом повторил охранник. – Скажи «Воробью», чтобы тот ничего не предпринимал. Мы сами выйдем на связь.

Майкл отбросил микрофон и указал пальцем на «ламу»:

– Теперь отдай его мне. Медленно. Возьми его двумя пальцами. Только двумя. – И, усмехнувшись, добавил: – Ведь это же мой пистолет, не так ли?

– Я и собирался его вернуть, – дрожащими губами пролепетал напуганный охранник.

– На сколько лет ты сократил жизнь людей, которых перевозил в этом фургоне?

– Я к ним не имел никакого отношения, клянусь! Я зарабатываю себе на хлеб и делаю только то, что мне скажут.

– Все вы лишь повинуетесь приказам. – Майкл взял «ламу», приставил ствол к затылку водителя и распорядился: – А теперь вывози нас отсюда.

Стройный, средних лет человек с темными прямыми волосами открыл дверь телефонной будки на углу 116-й улицы и Риверсайд-Драйв. Мокрый снег залепил стекла кабины, размывая алые вспышки мигалок на крышах полицейских машин. Человек опустил монету, набрал «0» и после короткой паузы – еще пять цифр. Услышав второй гудок, он еще несколько раз покрутил диск. В тот же момент в жилой зоне Белого дома раздался телефонный звонок.

– Да?

– Господин президент?

– Эмори? Как прошла встреча?

– Не состоялась. Он мертв. Его застрелили.

В трубке послышался протяжный вздох. Через какое-то время президент нарушил молчание:

– Расскажите, что произошло.

– Это дело рук Хейвелока, хотя имя в сообщении искажено. Мы можем отрицать существование такого человека в государственном департаменте.

– Хейвелок?.. О мой бог!

– Мне еще неизвестны детали, но общая картина ясна. Наш рейс был задержан из-за метели, мы почти час кружили над Ла Гардиа. Когда я прибыл на место, здесь уже собралась толпа, полиция, пресса, «Скорая помощь»…

– Пресса?

– Да, сэр. Хандельман в здешних кругах личность известная. И не только потому, что он еврей, переживший Берген-Бельзен, но и из-за его положения в университете. Его уважали, даже боготворили.

– О господи… Что вы узнали? Каким образом? Надеюсь, ваше имя там не фигурирует?

– Нет, сэр. Я, как сотрудник государственного департамента, обратился в полицию, местный сыщик мне