все рассказал. По-видимому, у Хандельмана была назначена встреча с аспиранткой. Та приходила дважды и на третий раз позвонила смотрителю. Они поднялись к квартире Хандельмана, увидели, что дверь не заперта, вошли и обнаружили труп. Смотритель вызвал полицию, и когда представители власти появились, он признался, что впускал человека с удостоверением сотрудника госдепа. Смотритель говорит, что фамилия человека Хавилич, парень не может припомнить имени, но утверждает, что удостоверение было в полном порядке. Полиция все еще в квартире Хандельмана: снимает отпечатки пальцев, собирает образцы крови и одежды.

– Что стало известно публике?

– В этом городе слухи распространяются быстро. Все это стало известно через двадцать минут. При всем моем желании я никак не мог помешать. Но госдеп не должен ничего прояснять. Мы от всего откажемся.

Помолчав немного, президент произнес:

– Когда придет время, государственный департамент будет полностью сотрудничать с властями. А пока я прошу подготовить – на условиях полной секретности – специальный материал. Он должен быть посвящен деятельности Хейвелока после его отставки. Там должно быть указано, что правительство выражает беспокойство за его психическое состояние. Следует указать на проявления маниакальной склонности к убийству, подчеркнуть… его лояльность. Однако, исходя из высших интересов государственной безопасности, документ должен держаться в секрете. О нем не сообщат широкой публике.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю.

– Все факты будут опубликованы после того, как Хейвелок перестанет являть собой угрозу интересам национальной безопасности.

– Простите, сэр…

– Судьба одной личности не имеет значения, – тихо произнес президент. – Вспомните Ковентри, господин заместитель госсекретаря. И «Энигму»… Парсифаль.

– Я понимаю причины, но отнюдь не сам принцип, сэр. Как мы можем быть уверены в том, что найдем его?

– Он сам нас найдет. И в первую очередь – вас. Если все, что мы узнали о Хейвелоке, соответствует истине, а мы полагаем, что это так, то он не стал бы убивать Джекоба Хандельмана, не имея на то исключительных причин. И он ни за что не убил бы его, не выяснив, куда отправили Каррас. Как только Хейвелок встретится с ней, он узнает и о вас.

Брэдфорд глубоко вздохнул, выпустив облачко пара изо рта, и после паузы произнес:

– Да, конечно, господин президент.

– Возвращайтесь сюда как можно скорее. Нам надо приготовиться… вам надо приготовиться. Я попрошу, чтобы мне прислали двух человек с острова Пул. Они встретят вас в аэропорту. Оставайтесь в помещении службы безопасности аэропорта до их прибытия.

– Хорошо, сэр.

– Теперь слушайте меня внимательно, Эмори. Я отдаю четкий приказ выделить вам круглосуточную охрану. Они головой отвечают за вашу жизнь. За вами охотится убийца, который выдал врагам государственную тайну. Это то, что скажу я. Вы продолжаете руководствоваться прежней версией: Хейвелок «не подлежит исправлению». Каждый лишний час его жизни – дополнительная угроза безопасности нашей агентурной разведки.

– Я понимаю.

– И еще, Эмори.

– Да, сэр?

– До этих событий я совсем вас не знал. Я имею в виду лично, – мягко произнес Беркуист. – Какое у вас положение дома?

– Дома?

– Он же придет за вами именно туда. В доме есть дети?

– Дети? Нет, детей там нет. Старший сын в колледже, младший мальчишка в пансионате.

– Я слышал, что у вас, кажется, девочки?

– Две. Они живут вместе с их матерью в Висконсине.

– Понимаю. Я не знал этого. У вас другая жена?

– Была. И тоже недолго.

– Значит, в доме нет женщин?

– Иногда появляются, но сейчас никого нет. За последние четыре месяца – почти никого.

– Понимаю.

– Я живу один. Ситуация оптимальная, господин президент.

– Да, я думаю, что это именно так.

Веревками, так удачно оказавшимися в фургоне, они привязали охранника к рулевой колонке, а Когоутека – к скамье.

– Найди что-нибудь и перевяжи ему руку, – сказал Майкл. – Он мне нужен живой. Я хочу, чтобы кое-кто задал ему несколько вопросов.

В ящике для перчаток под приборной доской Дженна обнаружила шарф. Выдернув лезвие и освободив огромную лапу этого буйвола, она разорвала шарф вдоль и умело перебинтовала запястье. Кровотечение остановилось.

– Это поможет часа на три-четыре. Дальше не знаю. Если он, придя в себя, сдерет ее, то может умереть от потери крови… Зная об этом типе так много, я не стану молиться за него.

– Кто-нибудь да найдет его. Их. Наткнутся на фургон. Примерно через час – рассвет, а Большая Развилка – это дорога штатного значения. Присядь-ка на минутку.

Хейвелок запустил двигатель, просунув ногу поверх ноги охранника, выжал сцепление и включил скорость. Крутя несчастного охранника вместе с рулевым колесом, Майкл сумел вывести машину и поставить ее поперек дороги.

– О’кей. Теперь убираемся отсюда.

– Вы не можете бросить меня здесь, – взмолился охранник. – За что, о господи?!

– Вы были в туалете?

– Что?!

– Надеюсь, что да. Ради вашего здоровья.

– Михаил?

– Да?

– Радио. Он может вызвать подмогу. Нам каждая секунда дорога.

Хейвелок поднял с сиденья трофейный пистолет и несколько раз ударил массивной рукояткой по циферблатам, указателям и переключателям на приборной доске. Брызнули осколки стекла и пластика. Напоследок он вырвал микрофон вместе с проводами и, уже выбираясь наружу, произнес, обращаясь к Дженне:

– Мы оставим включенными габаритные огни, чтобы никто в них не врезался. – Он помог ей выбраться из машины и добавил: – Осталось еще одно дело.

Ветер сдувал снег с шоссе, наметая небольшие сугробы у обочин, где сохранилась высокая трава. Майкл передал пистолет Когоутека Дженне и переложил «ламу» в правую руку.

– Эта пушка производит слишком много шума, – пояснил он. – На ферме могут услышать. Подожди минутку.

Он обошел фургон сзади и двумя выстрелами пробил шины. Потом проделал ту же процедуру с передними колесами. Фургон покачнулся и замер. Майкл сунул «ламу» в карман.

– А теперь давай его обратно, – кивнул он на пистолет в руке Дженны и выпростал подол рубашки из брюк.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, передавая оружие.

– Протереть его как следует. Большой пользы это не принесет, потому что наших следов полно внутри машины. Но вдруг они не станут искать там отпечатков? Пистолет же осмотрят наверняка.

– И что?

– Я ставлю на то, что наш славный водитель будет клясться родной матерью, что железка принадлежит