Рамблаз?

– Это тайник для связи с Лиссабоном, об этом я тебе тоже говорил. Впрочем, не важно. Все это подстроено.

– Но ты меня не понимаешь. Я запомнила это слово.

– Они и не сомневались. Какие документы тебе продемонстрировали?

– Инструкции из Москвы, которые могли предназначаться только для тебя. Там были указаны даты, пути следования; все соответствовало нашим с тобой маршрутам – где мы были или куда собирались. Шифры. Если эти шифры были поддельными, значит, я в жизни не видела ни одного русского шифра.

– Те же, что мне! – со злостью воскликнул Майкл.

– Да, я сразу поняла это, когда ты рассказал, что тебе сообщили в Мадриде. Они нам с тобой подсовывали практически одно и то же – вплоть до радиоприемника в гостиничном номере.

– И морские радиочастоты? Я-то думал, что ты проявила небрежность. Ведь мы никогда не слушали радио.

– Когда я увидела приемник, во мне все обмерло, – призналась Дженна.

– А я, когда нашел ключ в твоей сумочке – ведь из Мадрида сообщили, что у тебя есть ключ от аэропортовской камеры хранения, – я почувствовал, что просто не могу больше оставаться с тобой в одном номере.

– Вот так. Каждому из нас подсунули неопровержимые доказательства. Я изменилась по отношению к тебе и ничего не могла с собой поделать. А когда ты вернулся из Мадрида, то тоже оказался совсем другим. Было такое впечатление, что тебя со страшной силой тянет в разные стороны, словно ты должен был выполнить какое-то обязательство, но не передо мной, не перед нами. Мне уже было ясно, что ты продался русским, но я не могла понять причины. Я думала, может, ты спустя тридцать лет узнал что-то новое об отце – ведь иногда происходят очень странные вещи, – или у тебя новое конспиративное задание, например, ты должен стать двойным агентом и реализуешь легенду перебежчика… Как бы то ни было, в твоей жизни для меня больше не было места. – Дженна отвернулась к окну и продолжила едва слышно: – Затем Брэдфорд снова связался со мной; на этот раз он едва держал себя в руках и был в состоянии, близком к панике. Он сообщил, что перехвачен приказ Москвы о том, что меня необходимо ликвидировать, и ты должен заманить меня в ловушку. Все должно было случиться этой же ночью.

– На Коста-Брава?

– Нет, он ни разу не упомянул о Коста-Брава. Брэдфорд сказал, что около шести вечера мне позвонит мужчина и произнесет нечто такое, что могло исходить только от тебя. Он скажет, что ты не можешь подойти к телефону и что мне следует сесть в машину и ехать в Виллануэва, а ты встретишь меня у фонтана на площади. Но это не состоится, так как мне не добраться до Виллануэва, меня похитят по пути.

– Я намеренно сказал тебе, что собираюсь в Виллануэва, это было частью стратегии, разработанной в Консопе. Зная, что я нахожусь по делам в двадцати милях к югу, ты поймешь, что успеешь добраться до пляжа Монтебелло на Коста-Брава. И это должно было стать последней уликой против тебя. Я потребовал, чтобы мне разрешили там присутствовать, и молил бога, чтобы ты не появилась на этом пляже.

– Все точно сходилось. Так, как и было задумано! – воскликнула Дженна. – Брэдфорд сказал, что, если будет этот звонок, мне надо бежать. В вестибюле гостиницы вместе с ним будет еще один американец, наблюдающий за агентурой КГБ. Они вдвоем доставят меня в консульство.

– Но ты не поехала с ними. И на пляже убили другую женщину.

– Я не могла отправиться с этими людьми. Как-то вдруг я всем перестала доверять… Ты помнишь тот инцидент в кафе на площади Изабель незадолго до твоего отъезда в Мадрид?

– Пьянчуга, – ответил Хейвелок, который помнил всю сцену даже чересчур хорошо. – Он натолкнулся на тебя, почти упал, а потом все норовил поцеловать тебе руку в знак прощения. И ты разрешила. Парень просто повис на тебе.

– Мы потом долго смеялись, и ты – гораздо больше, чем я.

– Через пару дней я уже не смеялся. Я был убежден, что именно в этот момент он и передал тебе ключ от бокса в камере хранения аэропорта.

– О котором я не имела ни малейшего представления.

– И который я обнаружил в твоей сумочке, потому что туда его подсунул Брэдфорд, когда был в номере. Я в это время находился в Мадриде. Наверное, ты в этот момент отлучилась куда-нибудь.

– Я была в шоке. Мне стало плохо. Я выходила в туалет.

– Это объясняет появление приемника, морские радиочастоты… Итак, что же дальше с этим пьяницей?

– Я узнала его в том американце, что ждал меня в вестибюле отеля. Мне было не до того, чтобы рассуждать – случайное это совпадение или нет, я просто развернулась и потопала обратно.

– Он тебя не заметил?

– Нет, я поднялась по лестнице. Я испугалась, сама не знаю почему. Может, потому, что он раньше играл другую роль, – не знаю. Помню только одно – злое выражение его лица. Он не осматривал вестибюль в поисках агентов КГБ, а только часто смотрел на часы. И тут я всерьез испугалась. Все смешалось, мне было так горько, как никогда в жизни. Ты собирался позволить меня убить, но вдруг я перестала доверять им.

– Ты вернулась в номер?

– Избави бог! Я поднялась на свой этаж и на лестничной площадке попыталась подумать, что мне делать дальше. Я даже решила было, что зря не доверяю американцам, что у меня просто истерика и я поступаю глупо, но в этот момент в коридоре послышался шум, я приоткрыла дверь… и поняла, что поступила правильно.

– Они пришли за тобой?

– Вышли из лифта. Брэдфорд постучал в дверь, а второй достал пистолет. Не получив ответа, они огляделись, убедились в том, что в коридоре никого нет, и тот, с пистолетом, ногой вышиб дверь и бросился вперед. Так не поступают люди, претендующие на роль спасителей. Я убежала.

Хейвелок внимательно смотрел на нее, тщетно пытаясь уразуметь услышанное. Во всем было так много двусмысленности… «Двусмысленность». Где же тот человек, который произнес это слово как приговор – «Двусмысленность»?

– Как они заполучили твой чемодан?

– Судя по твоему описанию, это мой старый. Кажется, я его оставила в кладовке той квартиры, которую снимала в Праге. Кстати, ты сам мог отнести его туда.

– Его мог найти и КГБ.

– КГБ?

– Некто, работающий на КГБ.

– Да, конечно. Ты ведь, кажется, об этом говорил, не так ли?.. Кто-то должен там быть.

– Какую условную фразу тебе должны были сказать по телефону, чтобы ты не сомневалась, что это мои слова?

– Они тоже связаны с Прагой. Он сказал, что был «мощенный булыжником двор в центре города».

– Понятно, – кивнул Хейвелок. – Пражская секретная полиция. Они должны были знать об этом. В своем докладе в Вашингтон я подробно описал, как тебе все это замечательно удалось. И как я чуть не умер со страху, наблюдая за тобой из окна.

– Мы набирали очки. Мы хотели вырваться из этой передвижной тюрьмы. И ты собирался начать преподавать.

– Историю.

– И мы намеревались завести детей…

– Провожать их в школу…

– Любить и воспитывать их…

– Водить на хоккей.

– А ты еще сказал…

– Я люблю тебя…

– Михаил…

Первые шаги, которые они сделали навстречу друг другу, были неуверенными, но эта павана