исчезновение должно иметь вполне убедительное объяснение. Он знал одного человека, который исчез. И нашел для этого объяснения, которые выглядели вполне обоснованными.
Итак, речь идет,
Сэм Буоновентура.
Не то чтобы поступок Сэма был необъяснимым. Напротив. Он был одним из лучших инженеров- конструкторов в архитектурном бизнесе. Это был пятидесятилетний профессионал, избравший себе карьеру военного перекати-поля. Выпускник Сити-колледжа, проведший детство и юность на Тремонт-авеню в Бронксе, которому была по душе жизнь, полная кратких удовольствий в более теплых широтах.
Командировка в составе армейского инженерного корпуса убедила Буоновентуру, что за пределами Соединенных Штатов, лучше всего – южнее Флориды, лежит куда более приятный мир. Все, что там требовалось, – быть прилежным, прилежным в работе, что само по себе обещало неуклонный успех и получение другой, более выгодной, работы и очень больших денег. В пятидесятые и шестидесятые годы в Латинской Америке и в странах Карибского бассейна наступил архитектурный бум, да такой, словно его придумали специально для Сэма Буоновентуры. В правительственных кругах и среди крупных предпринимателей он приобрел стойкую репутацию тирана, которому любая задача по плечу.
Изучив чертежи, ознакомившись с фондом рабочей силы и бюджетом предстоящего строительства, Сэм говорил своим работодателям, что отель или аэропорт, или плотина будут сданы «под ключ» в течение такого-то времени – он редко ошибался в своих расчетах с погрешностью более четырех процентов. О таком инженере мог мечтать любой архитектор: иными словами, он и сам не считал себя архитектором.
Ноэль работал вместе с Буоновентурой над двумя проектами за границей – они познакомились в Коста- Рике, где Сэм спас ему жизнь. Инженер настоял, чтобы рафинированный благовоспитанный архитектор, чьи детство и юность прошли в манхэттенском высшем свете, научился владеть оружием – револьвером, а не только охотничьим ружьем от «Аберкромби и Фитча». Они возводили здание почтового управления в глухой провинции – в сотнях и сотнях миль от фешенебельных коктейль-холлов «Плазы» и «Уолдорфа» или от Сан-Хосе. Архитектор про себя считал эти регулярные упражнения в стрельбе смехотворными, но соглашался, подчиняясь природной вежливости и громовому голосу Буоновентуры.
К концу второй недели архитектору представился случай искренне поблагодарить своего учителя. На территорию стройки с гор спустилась банда воров, которые попытались украсть взрывчатку. Ночью двое бандитов проникли в лагерь строителей и ворвались в палатку Ноэля, когда он спал. Не обнаружив там взрывчатки, один из них выскочил на улицу и отдал приказ своим дружкам:
– I Matemos el gringo![9]
Но «гринго» понял эти слова. Он достал свой револьвер – тот, что дал ему Сэм Буоновентура, и застрелил своего несостоявшегося убийцу.
Сэм тогда только и сказал ему:
– Черт побери, в этой стране мне пришлось бы до конца жизни присматривать за тобой.
Ноэль узнал о местонахождении Буоновентуры через транспортную компанию в Майами. Сэм был на голландских Антильских островах – в Виллемстаде, на острове Кюрасао.
– Эй, Ноули, как ты там, черт тебя дери! – заорал Сэм в трубку. – Сколько же это лет прошло – четыре, пять? Как твои успехи в стрельбе?
– Я не держал пистолета с тех пор, как на нас напали, и надеюсь, больше держать его не придется. Как твои дела?
– О, тут полным-полно богатеньких мамаш, которые спят и видят, как бы им устроить костер из своих банкнот. Я подношу им спички. Тебе нужна работа?
– Нет, одолжение.
– Говори, что надо.
– Я собираюсь уехать за границу на несколько месяцев по личным делам. Мне нужно как-то обосновать свой отъезд из Нью-Йорка, чтобы меня никто не искал. Придумать такой повод, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов, куда это я делся. Есть у меня одна идея, и я подумал, Сэм, может, ты мне поможешь ее осуществить.
– Ну, если ты думаешь о том же, о чем и я, то, конечно, смогу.
Они и впрямь думали об одном и том же. Очень часто для строительства в отдаленных районах нанимали архитектора-консультанта – человека, чье имя не фигурировало в авторских проектах, но чей опыт использовался при их создании. Это широко практиковалось особенно в тех странах, где найм местных специалистов был предметом национальной гордости. И вечной проблемой, разумеется, было то, что местные таланты не обладали достаточной квалификацией и опытом. Инвесторы, впрочем, ничем не рисковали, нанимая высококлассных специалистов, которые вносили необходимые коррективы в проекты, созданные местными архитекторами, и доводили их до кондиции.
– Ты можешь что-нибудь предложить? – спросил Ноэль.
– Ну да! Полем твоей деятельности могут стать несколько слаборазвитых стран в Африке, Южной Америке, даже здесь, на Антильских островах, на Гренадинах. Специалисты международного класса сползаются сюда, как пауки, но местные власти все равно предпочитают строить своими силами. Консультанты – это предмет особого разговора, о чем предпочитают умалчивать. Чтобы получить контракт, тут приходится давать на лапу такие…
– Мне не нужна работа, Сэм. Мне нужно прикрытие. Какое-нибудь место, которое я могу официально назвать, и кто-нибудь, кто сможет подтвердить, что я там.
– Я могу! Я же исчезну в этих джунглях на год, не меньше. Может, и больше. У меня есть две хазы и яхт-клуб, куда я могу податься, если решу съехать из отеля. Положись на меня, Ноули!
– Я надеялся на тебя.
– Так я и думал. Позже я введу тебя в курс дела, а ты скажи, где мне тебя найти, если кто-нибудь из твоих великосветских друзей захочет закатить для тебя пирушку!
Холкрофт определил обоих чертежников и секретаршу на новое место со среды. Как он и предполагал, сделать это оказалось проще простого: они были добросовестными работниками. Он сделал четырнадцать телефонных звонков, обзвонив все строительно-проектные фирмы, где рассматривались его проекты, и с удивлением узнал, что в восьми фирмах его проекты ждали одобрения. В восьми! Если все сложится удачно, то общая сумма гонораров должна была превысить все его доходы за последние пять лет!
И все же это было не два миллиона – о них он ни на секунду не забывал. А если и забывал, то мысли о людях «Вольфшанце» преследовали его неотступно.
Агентству секретарей-телефонисток[10] он поручил давать такую информацию: «Холкрофт инкорпорейтед» в настоящее время не принимает предложений на проектирование; компания участвует в крупномасштабном проекте за границей; просьба оставить свой номер телефона и фамилию…
Тех же, кто будет особенно настойчиво пытаться связаться с Холкрофтом, просили направлять всю корреспонденцию на абонентский ящик компании «Сэм Буоновентура лимитед» в Кюрасао, Антильские острова. Наконец, для исключительных случаев был дан телефон Сэма.
Ноэль договорился с Буоновентурой, что будет звонить ему раз в неделю. И раз в неделю он должен был связываться с телефонисткой из агентства.
В пятницу он уже немного раскаивался в том, что сделал. Он бросал свой возделанный сад и отправлялся бродить по незнакомому лесу.
А что, если ему не удастся найти детей фон Тибольта? А что, если они умерли и их прах покоится где- нибудь на кладбище в Бразилии? Их следы потерялись пять лет назад в Рио-де-Жанейро, и с чего это он вообразил, что сможет их воскресить? А если не сможет, вдруг люди «Вольфшанце» нанесут свой коварный удар? Он испугался. «Но разве в страхе дело?» – подумал Холкрофт, идя на угол Семьдесят третьей улицы и Третьей авеню. Страх можно превозмочь. Можно отнести полученные им в Женеве бумаги в государственный департамент, можно рассказать им все, что ему было известно о Питере Болдуине, об Эрнсте Манфреди, о швейцаре Джеке. Он мог разоблачить грандиозную кражу, совершенную тридцать лет назад, и тысячи благодарных граждан по всему миру позаботятся о его надлежащей защите.
