— Ваша дочь?
Пол покачал головой. Передал вторую фотографию Перри, сделанную на Рождество 1964 года, меньше чем за месяц до её смерти. Она лежала в кровати в гостиной, иссохшее тело и прекрасное, одухотворённое лицо.
Наконец голос вернулся к нему, осипший от горя.
— Моя жена. Перри. Перрис Джин.
— Она красавица.
— Мы прожили вместе… двадцать три года.
— Когда она заболела? — спросил Солк.
— В пятнадцать лет… в 1935-м.
— В тот год вирус особо свирепствовал.
Перри стала калекой за семнадцать лет до того, как вакцина Джонаса Солка избавила последующие поколения от проклятия полио.
— Я хотел… Я не знаю… Я только хотел, чтобы вы увидели её. Я хотел сказать… сказать…
Слова вновь ускользнули, он оглядел зал, словно надеялся, что кто-то шагнёт к столу и заговорит вместо него. Он понимал, что на него смотрят, и смущение завязывало язык ещё более крепким узлом.
— Почему бы нам не прогуляться вдвоём? — предложил доктор Солк.
— Извините. Я помешал. Вёл себя недостойно.
— Отнюдь. Ничему вы не помешали, — заверил его учёный. — Мне нужно поговорить с вами. Если вы сможете уделить мне толику вашего времени…
Слово
И уже на улице до него дошло, что он не заплатил за сок и вафли. Обернувшись, он увидел через окно, что один из спутников доктора Солка берет со стола его чек.
Обняв Пола за плечи, доктор Солк повёл его по улице, обсаженной эвкалиптами и пальмами, к небольшому скверику. Они сели на скамью и наблюдали, как утки ковыляют по берегу маленького пруда.
Солк по-прежнему держал фотографии в руке.
— Расскажите мне о Перри.
— Она умерла.
— Примите мои соболезнования.
— Пять месяцев тому назад.
— Мне действительно хочется побольше узнать о ней.
Если у Пола не нашлось слов, чтобы выразить его восхищение доктором Солком, то о Перри он мог говорить, говорить и говорить. Её остроумие, её открытое сердце, доброта, красота, мужество служили теми путеводными нитями, на которых строился его рассказ. После смерти Перри ему ни разу не удавалось поговорить о ней с теми, кто её знал, потому что друзей больше интересовал он, его страдания и переживания, тогда как Пол хотел, чтобы они лучше поняли Перри, осознали, какой она была неординарной личностью. Он хотел, чтобы её помнили и после того, как Перри покинула этот мир, хотел, чтобы уважали её добродетельность и силу духа. Она была слишком хорошей женщиной, чтобы уйти без следа, и у Пола щемило сердце при мысли о том, что память о ней исчезнет вместе с ним.
— Я могу поговорить с вами, — обратился он к Солку. — Вы поймёте. Она была из породы героев, единственная, кого я знал до встречи с вами. Я читал о них всю жизнь, в журналах и книгах. Но Перри… она была настоящая. Она не спасла десятки тысяч… сотни тысяч детей, как сделали вы, не изменила мир, как изменили его вы, но она без единой жалобы встречала каждый новый день и жила для других. Люди приходили к ней со своими проблемами. Она слушала и разделяла эти проблемы, и к ней всегда шли с хорошими вестями, потому что она так им радовалась! У неё спрашивали совета, хотя по многим вопросам у неё не было никакого жизненного опыта, но она всегда знала, что ответить, доктор Солк. И всегда правильно. У неё было большое, доброе сердце, ей свыше даровали врождённую мудрость, и она очень любила людей.
Джонас Солк все смотрел на фотографии.
— Жаль, что мне не удалось познакомиться с ней.
— Она была героической женщиной, как вы — герой. Я хотел… Я хотел, чтобы вы увидели её и узнали её имя. Перри Дамаск. Так её звали.
— Я его никогда не забуду, — пообещал доктор Солк. — Я, я боюсь, вы меня переоцениваете. Я — не супермен. Эту работу выполнял не только я. Вместе со мной трудились многие талантливые люди.
— Я знаю. Но все говорят, что вы…
— А вот себя вы недооцениваете, — продолжил доктор Солк. — В том, что Перри была героической женщиной, сомнений у меня нет. Но она вышла замуж за героя.
Пол покачал головой:
— О нет. Люди смотрели на нас, думали, что я отдаю слишком много, но на самом деле я получал больше, чем отдавал.
Доктор Солк вернул фотографии, положил руку на плечо Пола.
— Но так всегда и бывает. Герои всегда получают больше, чем отдают. Сам факт, что ты что-то отдаёшь, гарантирует, что твоё деяние окупится сторицей.
Солк встал, Пол последовал его примеру. У тротуара перед парком уже ждал автомобиль. Рядом стояли два спутника Солка.
— Вас куда-нибудь подвезти? — спросил герой.
Пол покачал головой:
— Я пойду пешком.
— Спасибо, что подошли ко мне. Пол не нашёлся с ответом.
— Подумайте о том, что я вам сказал, — добавил Солк. — Ваша Перри хочет, чтобы вы об этом подумали.
Потом герой сел в автомобиль и вместе со спутниками укатил в залитое солнцем утро.
Слишком поздно Пол вспомнил о том, что ещё хотел сказать герою. Слишком поздно, но всё равно сказал: «Благослови вас бог».
Он стоял, пока автомобиль не превратился в точку, а потом и вовсе не растворился вдали. Долго смотрел вслед исчезнувшей точке. Усилившийся ветер шуршал в кронах деревьев, бросал эвкалиптовые листочки ему под ноги. Наконец Пол повернулся и зашагал домой.
С тех пор он всё время куда-то шёл, два с половиной года, лишь изредка заглядывая в Брайт- Бич.
Признавшись себе, что бизнес его более не интересует, он продал аптеку Джиму Кесселю, прекрасному фармацевту, который давно уже был его первым помощником.
Дом сохранил, потому что в нём жила Перри. И возвращался туда, как в храм, чтобы освежить воспоминания о ней.
В первый год он побывал в Палм-Бич и вернулся обратно, отшагав более двухсот миль, потом отправился на север, к Санта-Барбаре.
Весной 1966 года полетел в Мемфис, штат Теннесси, пробыл там несколько дней и прошагал 288 миль до Сент-Луиса. Из Сент-Луиса направился на запад, в Канзас-Сити, штат Миссури, оттуда — на юго-запад, в Уичито. Из Уичито в Оклахома-Сити. Из Оклахома-Сити на восток к Форт-Смит, штат Арканзас, откуда приехал в Брайт-Бич на «грейхаундах»[60].
Он редко спал на открытом воздухе, обычно останавливался в недорогих мотелях, пансионах или общежитиях Ассоциации молодых христиан.
В рюкзаке нёс смену одежды, запасную пару носков, шоколадные батончики, бутылку с водой. Маршрут планировал так, чтобы к вечеру попасть в город, где стирал одну смену одежды и надевал другую.
Он путешествовал по прериям, горам и долинам, проходил мимо полей, на которых росли все виды сельскохозяйственных культур, пересекал леса и широкие реки. Его не останавливали ни громы и молнии, ни ветер, срывающий листья с деревьев и гнущий их к земле. Но порою, когда он шагал под ярким солнцем,
