двух солдат.

В лесу слышалась перестрелка и разрывы ручных гранат. Потом в ответ на длинную очередь часто захлопали разрывы ручного гранатомета, и сразу затем установилась тишина. «Медведь в своем амплуа», – улыбнувшись, подумал Миха.

– Что дальше, командир? – спросил на открытой для всех солдат волне Медведь.

– Тащите их сюда.

Через десять минут беглецов привели обратно. Более половины были убиты, остальные ранены. Кроме того, пострадали два бойца Кемпла, но бронежилеты выдержали, солдаты отделались сквозным ранением конечностей, а одного контузило взрывом гранаты.

– Это все?

– Да, все те, кто побежал.

– Что будем делать, старче? – спросил Кемпл, осмотрев убитых.

– Мы не виноваты, нам навязали их, мы подневольные люди...

– Возможно, ты прав, старик.

– Мы никому ни о чем не расскажем! Клянусь! Все в этом поклянутся!

– А вот теперь ты врешь.

Миха Кемпл взял из рук одного из убитых боевиков автомат, осмотрел магазин и заменил его на новый, из разгрузочного жилета.

– Ты веришь в рай, старик?

– Пощадите хотя бы женщин и детей!

Миха полуобернулся, и остальные солдаты после секундного колебания взяли трофейное оружие.

– Ну так как насчет рая?

– Верю!

– Так зачем ты молишь оставить женщин и детей здесь, когда в раю им будет гораздо лучше? Или я что-то путаю?

Старик ничего не ответил, женщины, упав на колени, запричитали; видимо, в рай они не слишком торопились. Кемпл поднял автомат и прицелился в людей, его жест повторили остальные.

Кто-то не выдержал и побежал, дав тем самым своеобразную отмашку, и стрельба пятнадцати стволов заглушила все крики.

– Дерьмо, – сказал Ломонос, глядя в небо.

– Да уж... – произнес Кемпл, не в силах оторвать взгляда от горы трупов. – Семьдесят пять человек, это тебе не хухры-мухры...

– Да я не об этом; кстати, пригодится, – подбирая оброненную увесистую пачку денег, сказал Ломонос.

– Тогда о чем?

– Сезон дождей приближается...

Ломонос оказался прав.

День ото дня небо становилось все ниже, а тучи все чернее. Для просушки после изнурительных марш- бросков сейчас требовалось гораздо больше времени, влажность увеличивалась с каждым днем.

И вскоре ударил сильный ливень, будто в облаках одним махом открыли все краны. Через сутки он сменился легким дождичком, но, вопреки ожиданиям, легче не стало.

Дождик время от времени прекращался, но потом начинался снова. И продолжалось такое безобразие два месяца, и за все это время солнце не появлялось из-за облаков.

– Командир, мы уже две недели по горам таскаемся, – издалека начал Ломонос.

– И что?

– Может, в город сходим, тут неподалеку. Он, конечно, не такой большой, но бабы и там есть. Обсохнем заодно нормально. К тому же у нас деньжата имеются.

– Ты все сказал?

– Ну...

– Заткнись! – моментально взвился Миха Кемпл. Плохая погода плохо на него действовала, и он еле сдержался, чтобы не врезать Ломоносу. – Прошлого раза мало было?! Нас чуть под трибунал не отдали. Это по десять лет сверху, каждому. У кого есть желание схватить еще десяток годочков на свою задницу, поднимите руки, и тогда мы пойдем в город.

По понятным причинам желающих не нашлось.

– То-то же. Привал.

Повторять не пришлось, солдаты сразу повалились на землю, там, где посуше, хотя сухость эта была, мягко говоря, относительной. Дождик перестал, но просушка все равно занимала много времени. Благо имелся второй комплект нижнего белья, который сушился в специальных пакетах, но и он после суточного дежурства был сыроватым.

В результате на теле людей начали появляться язвы, которые лечил как мог их док – бывший студент, не успевший закончить медицинский колледж.

– Док, ты не мог сначала закончить колледж, а уже потом заняться производством наркотиков? – спросил солдат, когда лекарь подошел к нему, чтобы проверить раны двухнедельной давности.

– А что?

– Да вдруг ампулы перепутаешь и вместо обезболивающего яд вколешь...

– Нет, не мог. За обучение платить нужно было, а в производстве наркоты я видел единственный источник заработка. Но не боись, ампулы я не перепутаю. Хотя... ты случайно не помнишь, что я тебе сейчас вколол?

Солдаты легонько улыбнулись, но этого хватило, чтобы разрядить обстановку.

– Шутки у тебя, Док...

Впрочем, претензии солдата были необоснованными. Бывшего студента в учебке «берсерков» натаскали, так что он мог бы проводить хирургические операции в полевых условиях.

– Такого после службы любой военный госпиталь или даже гражданская клиника с руками оторвет, – сказал Медведь.

– Все может быть... другое дело, захочет ли он?

Миха доедал свой обед, когда подошел радист Чинк.

– Что у тебя?

– Вызов. Будете принимать?

– Кто на связи?

Вопрос был не праздным. Иногда боевики засекали группу по передатчикам и начинали широкомасштабную облаву. Потому отвечать всем без разбору было небезопасно.

– Стоит кодировка военной разведки.

– М-да... делать нечего, принимай.

Чинк нажал на нужную клавишу дешифратора и принял связь, передав переговорное устройство Кемплу.

– Ваш позывной? – требовательно прозвучал микрофон, настроенный на прием.

– Обойдешься. Ты вызвал, ты и давай свой позывной.

– «Ястреб один, ноль, один».

– Чекисты хреновы... – проворчал Миха, вспомнив, какой они позывной дали ему. – Ястребы, мать их... Говорит «Пиявка два-ноль-три».

– Здорово, «Пиявка», помнишь меня?

– Помню, господин подполковник.

– А подарок, что ты мне сделал, помнишь?

– Как не помнить, помню. И лапшу помню.

– Кх-м... Хорош лясы точить. Я не зря о подарке вспомнил.

– Удалось что-то выяснить? – с нескрываемой заинтересованностью спросил Кемпл.

– Задействовав определенные каналы, удалось. Бородачи отзывают всех инструкторов-наемников и хороших боевиков, и собирают их где-то в одном месте. Есть две точки сбора. Одна находится в твоем