Солдаты успели сделать все так, как просил их командир, до того как в лагерь боевиков вошел ведомый Нюхачом человек.

– Э-э... – замычал бородач, увидев перед собой солдат.

– Привет, что мычишь?

– Э-э...

– Давай сюда то, что ты должен был нам принести. Ты же что-то должен был принести, ведь так?

– Вообще-то отвести...

– Ну да... так в чем проблема, парень?

– Это... вас не слишком мало? Я думал, вас раза в два больше будет.

– Мал да удал, слышал такую пословицу? Так вот, это про нас. Мы стоим целой роты, ты даже не представляешь, скольких северников мы отправили на тот свет.

Казалось, проводник немного расслабился и даже чуток повеселел.

– Значит, вы и есть те самые наемники?

– Ну да, – ответил Миха, плохо представляя, о каких наемниках идет речь. – Лучше скажи, куда нам идти.

– О, это большая честь для меня, встретиться с «Белыми олеандрами». Я вас отведу, тут недалеко, двадцать километров.

– Всего-то, – буркнул Ломонос, проходя мимо.

– Тогда пошли, а то мы уже целую неделю здесь сидим. Ноги уже затекли.

– Конечно, если вы готовы, то можно отправиться в путь прямо сейчас.

– Сейчас кое-что заберу. – Миха дал знак всем собираться. Сам сбегал в пещеру, написал коротенькую записку чекистам, где изложил все происшедшие события, и вышел обратно. – Теперь веди.

Проводник вел их по едва заметной тропе, к чему-то прислушиваясь. «Вертолеты, – подумал Миха, различив едва слышимый гул. – Не утерпели, сволочи, раньше прилетели. Лишь бы нас искать не начали».

Ломонос с Медведем незаметно для проводника, но с решительным видом, оттеснили Кемпла в хвост колонны.

– Кот, что вообще происходит? – спросил Ломонос. – Что за дела?

– А я и сам не знаю, – дурашливо признался Миха. Но его приятелям было не до шуток. – Ну не знаю я. Просто интуиция подсказала, что нужно притвориться боевиками. Вот я и импровизирую.

– Как бы нас твоя импровизация в могилу не загнала.

– Все может быть. Кстати, кто-нибудь знает, кто такие «белые олеандры»?

– Наемники из северников, принявшие их веру, – ответил Медведь. – И воюющие за бородачей по идейным соображениям, ну и за деньги, естественно.

– Нужно будет иметь в виду.

Миха подошел к проводнику и спросил:

– Слушай, малый, ты случайно не знаешь, что за переполох? А то нас чуть ли не с другого конца планеты отозвали. Мы там целый месяц готовили северникам хорошую свинью, а тут отзыв. Обидно.

– Нет, мне не сказали. Я всего лишь проводник.

– Понятно. Куда идем?

– Вас ждет транспорт, больше я ничего не знаю.

– Вот и нам ничего не сказали.

Уже под ночь, когда стало совсем темно, проводник привел их к транспорту. Вертолет стоял на ровной площадке, едва не касаясь винтами ближайших деревьев. Пилот вылез из кабины. На лице его застыло то же подозрение, что вначале у проводника; видимо, слишком сильно разнилось описание тех, о ком ему говорили, и тех, что он видел своими глазами. Пилот не стал задавать никаких вопросов, а, просто показав на вертолет, сказал:

– Взлетаем, времени осталось очень мало.

– Хорошо.

Отделение забралось в брюхо геликоптера. Миха Кемпл, к неудовольствию пилота, сел на пустующее место второго пилота, чтобы иметь возможность наблюдать за действиями летчика.

Винты разогнались, и вертолет медленно поднялся в воздух. Высоко он подниматься не стал, взяв нужный курс, и полетел, почти касаясь деревьев. Что было не слишком приятно даже днем, в ясную погоду, и уж тем более ночью, как сейчас, когда к тому же шел дождь.

– Мы не слишком низко летим? – поинтересовался Кемпл, когда по брюху в десятый раз шоркнула макушка высокого дерева и вертолет слегка качнуло. – Так ведь и разбиться недолго.

– Низко, но иначе нельзя. Северники могут засечь, поднимись мы выше еще метров на десять. Но вы можете не беспокоиться, я пилот экстра-класса. – И не без гордости добавил: – Равных мне найдется не много.

– А так они нас не засекут? По-моему, им без разницы...

– Нет. В сезон дождей их радары дают существенную погрешность из-за повышения электромагнитного уровня, и мы, соблюдая некоторые меры предосторожности, можем летать на их территорию незамеченными.

– Приятно слышать...

Вертолет, миновав очередной горный хребет, поднялся выше и увеличил скорость.

– Что ты делаешь? Сам же сказал, что нас могут засечь, если подняться выше.

– Теперь это уже неважно. Мы на территории Арабии.

Далеко впереди в небо медленно уходила яркая точка. Через десять минут стала подниматься вторая, но уже гораздо ближе. Вертолет подлетал к космодрому. Пилот о чем-то переговаривался с наземными службами, но слишком быстро, и Миха почти ничего не понял.

– Ну вот, едва успели, – сказал пилот, приземляясь на территории космодрома возле орбитального челнока.

К вертолету уже спешили несколько человек. Солдаты в пассажирском отсеке подобрались, приготовив оружие.

– Давайте, давайте быстрее! – кричал один из подбежавших людей, махая руками.

Кемпл подозрительно оглядел залитую светом бетонную площадку. На первый взгляд, опасности не было. Человек продолжал что-то кричать, указывая на челнок. Миха обернулся к своим людям, думая о том, правильно ли поступает. Но глухие шлемы скрывали их эмоции, если они вообще были.

– Пошли, – сказал Миха и направился к челноку.

Челнок, при взлете поминутно проваливавшийся в воздушные ямы, все же вышел на орбиту Чирмена, но заставил сильно понервничать солдат. В корпус что-то ударилось, и у людей заложило уши, но потом засвистел сжатый воздух, выравнивая давление, и все пришло в норму.

– Прошу вас, – сказал матрос, открыв переходный люк. – Вам туда.

– Туда так туда...

Кемпл перешел на другое, более габаритное судно. Люк позади закрылся, челнок отстыковался, отрезая пути к отступлению.

– Вот нам и пипец, – сказал Ломонос.

– Прорвемся, – не слишком уверенно возразил Миха Кемпл своему капралу.

– Вы наверняка уже знаете свою задачу? – скорее утвердительно сказал один из встречающих.

– Ну... в общих чертах.

– Хорошо. Вот схема крейсера, район стыковки и направление вашего движения.

– Отлично.

– Ну где они?! – раздался чей-то радостный голос, и в люке показалась чья-то задница, обтянутая штанами с большой заплаткой.

– Кто это? – спросил Кемпл.

– Наш капитан.

Капитан спрыгнул с последних ступенек и развернулся. Радость на его лице сменилась удивлением, а потом хмурым выражением.