— Вознаграждение за что? — вновь заявил он, так как испытывал непреодолимое желание противоречить.
Вдова мгновение сидела, уставившись на него, затем, должно быть, решила, что лучше всего его проигнорировать, потому что вернулась к Грейс.
— Вы можете начать упаковку моих вещей, как только Вы закончите с Марией. А после этого проследите, чтобы наше отсутствие объясняла подходящая история. — Она махнула в воздухе рукой, словно это был какой–то пустяк. — Посещение Охотничьего домика в Шотландии подойдет. Бордерс, я думаю. Никто не поверит, если Вы скажете, что я поехала в Хайлэндс.
Грейс тихо кивала.
— Однако где–то же есть хорошие дороги, — продолжала вдова, при этом выглядела так, словно наслаждалась всем этим. — Наконец, скажем, что один из моих друзей захотел меня видеть.
— У Вас много друзей? — спросил Джек, его тон был столь безукоризненно вежлив, что она будет гадать весь день, была ли она оскорблена.
— Вдовой многие восхищаются, — сказала Грейс быстро, прекрасная маленькая компаньонка, вот кто она была.
Джек решил не комментировать.
— Вы когда–нибудь были в Ирландии? — спросила вдову Грейс. Джек же поймал сердитый взгляд, который она бросила на него, прежде чем повернуться к своей хозяйке.
— Конечно, нет. — Лицо вдовы сморщилось. — С какой стати я бы туда отправилась?
— Говорят, чтобы смягчить характер, — сказал Джек.
— В данный момент, — парировала вдова, — я не очень впечатлена ее влиянием на чьи–то манеры.
Он улыбнулся.
— Вы посчитали меня невежливым?
— Я посчитала Вас дерзким.
Джек обернулся к Грейс с печальным вздохом.
— А я думал, что здесь я буду любимым внуком и не буду нести никакой ответственности.
— Все ошибаются, — сказала вдова резко. — Вопрос в том, насколько.
— А по–моему, — сказал Джек спокойно, — более важно, что каждый делает, чтобы исправить ошибки.
— Или, наверняка, — огрызнулась вдова сердито, — можно было сразу этой ошибки избежать.
Джек наклонился вперед, весьма заинтересованный.
— Что такого сделал мой отец?
— Он умер, — сказала она, и ее голос был настолько горек и холоден, что Джек через стол услышал, как Грейс вздохнула.
— Но Вы не можете обвинить его в этом, — проговорил Джек. — Сильнейший шторм, протекающий корабль…
— Он не должен был оставаться в Ирландии так долго, — шипела вдова. — Он вообще не должен был туда ехать. Он был необходим здесь.
— Вам, — сказал Джек мягко.
Лицо вдовы потеряло часть своей обычной чопорности, и на мгновение он подумал, что видел, как ее глаза стали влажными. Но независимо от того, какие эмоции овладели ею, они были поспешно подавлены, она пронзила свой бекон и огрызнулась:
— Он был необходим здесь. Всем нам.
Грейс внезапно встала.
— Я пойду найду Марию, Ваша милость, если разрешите.
Джек поднялся вместе с ней. Не могло быть и речи, чтобы она оставила его наедине с герцогиней.
— Помните, Вы обещали мне показать замок, — пробормотал он.
Грейс перевела взгляд с вдовы на него и снова на вдову. Наконец, вдова резко взмахнула рукой и сказала:
— О, проводите его. Он должен увидеть свою собственность прежде, чем мы уедем. С Марией Вы можете заняться позже. Я останусь и буду ждать Уиндхема.
Уже почти у двери они услышали, как она довольно мягко добавила:
— Если, конечно, это все еще его имя.
***
Грейс была слишком сердита, чтобы вежливо ждать возле двери, и, действительно, она пересекла уже половину холла, когда мистер Одли догнал ее.
— Это прогулка или гонка? — спросил он, его губы сложились в уже знакомую улыбку. Но на сей раз она лишь усилила ее ярость.
— Почему Вы травили ее? — вспыхнула она. — Почему Вы так поступили?
— Вы говорите о моем высказывании про ее волосы? — спросил он и бросил ей один из тех раздражающих невинных взглядов что–такого–неправильного–я–мог–сделать. При этом он отлично сознавал что.
— Все, — ответила она горячо. — Мы завтракали, и затем Вы…
— Вы, возможно, завтракали, — вмешался он, и его голос приобрел незнакомые резкие нотки, — Я разговаривал с Медузой.
— Да, но Вы ухудшали ситуацию, раздражая ее.
— Разве это не то, что делает его святейшество?
Грейс уставилась на него в сердитом замешательстве.
— О чем Вы говорите?
— Извините. — Пожал он плечами. — Герцог. Я не заметил, что он придерживает свой язык в ее присутствии. Я старался подражать.
— Мистер Од…
— Ах, я неправильно выразился. Он не является святым, не так ли? Всего лишь совершенным.
Она ничего не могла сделать, кроме как уставиться на него. Чем Томас заслужил такое презрение? По всем правилам именно Томас должен быть в мрачном настроении. Вероятно, он и
— Его милость, так его надо называть? — Продолжал мистер Одли, его голос не утратил ни грана насмешки. — Я не настолько необразован, что не знаю правильных форм обращения.
— Я никогда не говорила обратного. Могу добавить, что и вдова тоже. — Грейс раздраженно вздохнула. — Теперь весь день с ней будет тяжело иметь дело.
— Разве обычно это не так?
О боже, она хотела поразить его. Ясно, что для вдовы это было обычное состояние. Он знал это. Что мог он получить, высказываясь подобным образом, кроме усовершенствования своей столь бесстрастной и сдержанной личности?
— Сегодня она будет еще хуже, — вымученно произнесла она. — И я буду той, кто за это заплатит.
— Тогда прошу прощения, — сказал он и склонился в раскаивающемся поклоне.
Внезапно Грейс почувствовала себя неудобно. Не потому что она думала, что он дразнил ее, а скорее потому, что была почти уверена, что он был искренним.
— Ничего, — пробормотала она. — Это не Ваше дело, волноваться из–за меня.
— Уиндхема?
Грейс подняла на него глаза, так или иначе захваченная прямотой его пристального взгляда.
— Нет, — сказала она мягко. — Да, он беспокоится, но не…
Нет, он не беспокоился. Томас действительно присматривал за ней, и, более чем в одном случае, вступался за нее, когда чувствовал, что ее обидели несправедливо, но он никогда не придерживал свой язык перед своей бабушкой только для того, чтобы сохранить мир. А Грейс никогда и не мечтала о том, чтобы попросить его об этом. Или ругать его за то, что он сделал что–то не так.
Он был герцогом. Она не могла говорить с ним подобным образом, независимо от их дружбы.
