А сейчас вы проезжали мимо и не утерпели, заскочили на минутку, чтобы засвидетельствовать свое почтение!
– Как же вы догадались? – засмеялся Иван Порфирьевич. – Как вы поживаете, Дашенька? Как там Афанасий Николаевич? Как Ирина Афанасьевна? Влилась в новый коллектив?
– Ох, сколько вопросов! Все живы и здоровы, дедушка вам отдельно велел привет передать. Маменька в труппу влилась и сейчас на сцене.
– Значит, ее я сейчас не увижу. Но если позволите, то вечером нагряну в гости.
– Будем рады. Вот только боюсь, что приду поздно.
– Чем же вы заняты? – подозрительно глянул на меня товарищ прокурора. – Неужто новым расследованием? Тогда отчего я не слышал ни о каком загадочном преступлении?
– Оттого что преступления не было. А расследование есть! Не криминальных, но загадочных обстоятельств!
Я коротко рассказала о событиях в особняке Козловского и о том, что мы, точнее по большей части Петя, успели узнать.
– Ну, слухи по городу ходят обо всем этом. Я в них, правда, не верил, но раз Петр Александрович сам свидетель… А вы, Даша, не иначе как желаете попросить меня о помощи, но боитесь отвлечь меня от моих дел, коих невпроворот? Не бойтесь. Я сейчас направляюсь в наш архив по этим самым своим делам. А из вашего рассказа выходит, что только там и возможно найти нечто, способное продвинуть ваше следствие. Вы запомнили даты, когда особняк принадлежал тому неуловимому господину Бушнеру? Хотя что я спрашиваю, вы же никогда ничего не забываете!
– Вы мне льстите, но даты я помню.
Господин Еренев записал эти даты в свой блокнот, и мы распрощались.
Я несколько минут простояла у входа, ожидая, что объявится ко мне новый посетитель, но никого не было. Тогда я прошла в зал и устроилась тихонько в кресле.
– Добрый вам день, Дарья Владимировна, – услышала я шепот позади себя.
– Ой, Григорий Алексеевич! Я вас не заметила в полумраке.
– Да я тут сижу тише воды и ниже травы. Потому как без спросу пробрался. Надеюсь, господин Корсаков не рассердится на меня за самоуправство.
– Он же к прессе относится положительно, а к вам лично с большим уважением.
– И все же… Нет, умолкаю, давайте лучше смотреть, очень захватывающе все выглядит.
Мы досмотрели репетицию и тихонько вышли из зала, когда господин антрепренер стал подводить итоги и рассказывать, чем труппа станет заниматься вечером.
– Я вчера не сумел зайти, – сказал мне журналист, – хотя просто мечтал взять интервью у Ирины Афанасьевны. Вы уж замолвите за меня словечко! Пожалуйста!
– Да что вы ее так боитесь? На вас прямо не похоже. Маменька вовсе не капризная прима и если обещала, то поговорит с вами обязательно.
– И все равно! – Тут журналист покраснел, и мне даже показалось, что маменька произвела на него огромное впечатление не столько тем, что она играла в знаменитой французской труппе, сколько своей внешностью. Но про это говорить не стала, а прошла за кулисы и позвала маменьку для беседы с журналистом. Она попросила обождать ее минут десять, чтобы переодеться. Я этими минутами воспользовалась и принялась расспрашивать Григория Алексеевича о доме Кулева. Он, вдохновленный предстоящей встречей, красочно поведал мне городские легенды про этот дом, в сущности, повторив рассказ Марии Степановны. Но и кое-что новое я смогла узнать. Журналист к тому же знал чуть более Льва Константиновича о давнем происшествии со спрятавшимися в том доме убийцами, даже имена этих уголовников припомнил. Но был ли в этом смысл для нашего с Петей расследования? Вряд ли.
Пока господин Вяткин брал интервью у маменьки, я занялась самым подходящим для закулисья делом, а именно пустыми, но приятными разговорами с господами артистами, которые по разным причинам не спешили покидать здание театра.
Господин Вяткин расстался с маменькой совершенно счастливым. Даже забыл со мной попрощаться.
– Что ты сделала с Григорием Алексеевичем? – спросила я у маменьки.
– Пригласила его сегодня на ужин, потому что ему явно хочется задать вопросы уже не для интервью, а просто так. Нужно будет Пелагею предупредить.
– Что у нас будут два гостя. Господина Еренева пригласила уже я.
– Ивана Порфирьевича? Вот кому буду рада!
В этот день все, что я замышляла, исполнялось само по себе. Все нужные люди приходили сами, и мне не было нужды делать телефонные звонки или искать их иным способом. Но удача не могла продолжаться бесконечно. Вот мое посещение библиотеки и просмотр газет оказались пустыми хлопотами. В интересные для меня годы в городе издавалась лишь одна газета «Губернские ведомости», которую и газетой называть было трудно. Так, листок, выходивший раз в неделю, где печатали разного рода короткие сообщения. Лишь одно из таких сообщений привлекло мое внимание. Это было объявление о сеансе столоверчения[24], который проведет по просьбам публики мадам М. Адреса в объявлении не было, видимо публика его должна была хорошо знать.
Прямиком из библиотеки я отправилась в особняк Козловского, полагая, что и Петя окажется там несколько раньше назначенного срока.
11
Петр Матвеевич вежливо распахнул передо мной двери, принял шубку и сообщил, что Петр Александрович уже пришли, так что и я могу смело проходить в залу.
– Да я и одна не забоялась бы. Разве того, что уважаемая Светлана Андреевна рассердится на нас с вами за самоуправство.
– Да отчего бы ей осерчать, если она сама дала распоряжение всех господ артистов пропускать в залу в любое время дня и ночи, коли пожелают.
– Так я не актриса!
– Но вы знакомая Петра Александровича! А на знакомых распоряжение тоже распространяется. Так что шагайте смело. Это в верхние этажи я в отсутствие хозяйки вас бы не пустил, а сюда дозволено.
– А что, Светланы Андреевны сейчас нет?
– Отсутствует. Передать, что вы о ней спрашивали?
– Нет-нет. Это мне к слову пришлось, не более того.
Швейцар сопроводил меня до дверей залы и распахнул их передо мной.
– Я так и знал, что вы придете чуть раньше! Потому и сам пришел заблаговременно, – обрадованно сказал мне Петя.
– А я пришла раньше оттого, что была уверена – и вы явитесь раньше!
– Это кто тут был уверен, что кто-то придет раньше других? – раздалось от дверей. – Здравствуйте, господа!
– Это мы… говорим о том, что были уверены друг в друге, – ответил чуть смутившийся Петя приятному молодому человеку лет двадцати с небольшим. – Рад вас приветствовать, Аркадий Григорьевич! Позвольте вам представить нашу гостью из Москвы. Дарья Владимировна Бестужева.
– Очень, очень приятно! Правда, увидев вас, я сразу возмечтал, что вы станете нашей новой актрисой, но раз вы гостья… то мои мечты развеяны и мое сердце разбито.
– Это Аркадий Григорьевич Савушкин. Адвокат!
– Эх, если бы! – засмеялся новый знакомый и сделал неопределенный жест рукой. – Так, мелкий служащий адвокатской конторы, старший помощник младших стряпчих[25] . Настоящий адвокат еще на подходе, но можете не сомневаться, явится минута в минуту к назначенному времени. А вот и наши актрисы!
В залу вошли две юные барышни. Одна была высока и привлекательна, вторая чуть ниже ростом, не столь красива, но лицо ее, румяное с мороза, просто излучало обаяние. Петя и их представил.
– Ольга Сергеевна Голованова. Татьяна Францевна Вибе.
– Петя, вы сегодня официальный и скучный. Позовите вы нас таким скучным тоном, мы бы ни за что не согласились явиться в это страшное место. Нет, вы даже в телефонном разговоре были этак ненавязчиво
