Ты у неё спроси. Весна ночной миндаль зажгла, Суля душе звезду, Девице — страсть и зеркала, А юноше — судьбу. Полна долина под горой Слезами и костьми. Полна долина под горой Цветами и детьми. Сбирают в чашечках свинец Рои гремучих пчёл. И крикнул сын: — Где мой отец?! Я зреть его пришёл! Гора промолвила в ответ, От старости кряхтя: — На полчаса и тридцать лет Ты опоздал, дитя. Махни направо рукавом, Коли таишь печаль. Махни налево рукавом, Коли себя не жаль. По праву сторону махнул Он белым рукавом. Из вышины огонь дохнул И грянул белый гром. По леву сторону махнул Он чёрным рукавом. Из глубины огонь дохнул И грянул чёрный гром. И опоясалась гора , Ногтями — семь цепей. Дохнуло хриплое «ура», Как огнь из-под ногтей. За первой цепью смерть идёт, И за второю — смерть, За третьей цепью смерть идёт, И за четвертой — смерть. За пятой цепью смерть идёт, И за шестою — смерть, А за седьмой — отец идёт, Сожжён огнём на треть. Гора бугрится через лик, Глаза слезит свинец. Из-под ногтей дымится крик — Я здесь, я здесь, отец! Гора промолвила в ответ, От старости свистя: — За полчаса и тридцать лет Ты был не здесь, дитя. Через военное кольцо Повозка слёз прошла, Но потеряла колесо У крымского села. Во мгле четыреста солдат Лежат — лицо в лицо. И где-то тридцать лет подряд Блуждает колесо. В одной зажатые горсти Лежат — ничто и всё. Объяла вечность их пути, Как спицы колесо. Не дуб ли на поле сронил Листок свой золотой, Сын буйну голову склонил Над памятной плитой.
