'Отпущу свою душу на волю', 1981 (40 лет, безоглядность).
'Русский узел', 1983 (Россия, с древности и доныне).
'Ни рано, ни поздно', 1985 (необходимость себя).
'Душа верна неведомым пределам', 1986 (даль преодолена неведомым).
'Золотая гора', 1989 (поэзия, Парнас).
'После вечного боя', 1989.
'Ожидание небесного знака', 1992 (чуете, что ему открывается?!)
'До свиданья! Встретимся в тюрьме', 1999 (Россия ельцинская).
'Русский зигзаг', 1999 (кривой путь России).
'Путь Христа'. Поэма, 2001 (небо — открылось).
'До последнего края', 2001 (высшая решимость, да и последний переход).
Вот этот ряд и завершал 'Крестный путь' — его вершина, где впервые — полностью — напечатан цикл его поэм о Христе, включающий в себя и 'Сошествие в ад', и незаконченный 'Рай'.
Даже заголовками своих книг Кузнецов всё нам сказал о себе, о своей поэзии, о своём пути.
Предчувствие конца земной жизни уже томило его. Он не говорил об этом никому, но от стихов ничего не скроешь.
('Автопортрет', 2001)
('Анюта', 2001)
А это уже из поэмы 'Путь Христа', 2001-ый. Этими же стихами он заканчивает и последнюю поэму 'Сошествие в ад', написанную незадолго до кончины. Только старости уже просит не 'высокой', а 'смиренной'.
Поэт говорил, что на поэмы о Христе и на 'Сошествие в ад' бросил все свои силы. Теперь понятно: не только потому, что этого требовала тема. Время жизни таяло, уходило…
Он понимал, что смерть уже рядом. И спешил завершить своё самое заветное, почти не оставляя времени на лирику. Всё, что не поэмы, Кузнецова видимо раздражало. От отказывался от поездок по стране, от встреч, от выступлений и считал службу в Литинституте и в журнале (два дня в неделю) — потерянным временем. Наверное, опасался, что жизни может не достать…
То есть, называя рукопись 'Крестный путь', Юрий Кузнецов давал не просто заголовок очередной книги — он определял весь свой жизненный путь и всё свое творчество. Он подводил итог.
Что же вы извратили его слово, господа издательские СовЫ?..
Ну да ладно. Всё минется, одна правда останется.
Но вернёмся к стихотворению 'Крестный путь'. Конечно, это о себе, о своём пути. Образ так называемого лирического героя в стихах Кузнецов не признавал. Видно, не терпел условностей и натяжек за их лживость. И об этом говорил прямо. Вот ответ Геннадию Красникову (интервью в 'Независимой газете' от 27.10.1998): 'Термин 'лирический герой' — фикция, он придуман критиками для литературного удобства. На самом деле поэт пишет только себя. Не принимайте по ошибке чувство собственного достоинства за какое- то несносное высокомерие… Открою один секрет любовной лирики (их несколько). В ней бывает то, чего в жизни не было, но могло быть…'
Последнее, думаю, касается не только лирики любовной…
Всю жизнь он шёл путём поэта, считая и заявляя, что поэзия превыше всего. (Об этом подробнее чуть позже.) Но вот в стихотворении 'Крестный путь' появляется другое понимание:
Та сторона — это уже не Поэзия. И она отнюдь не родная сторона.
