– Это как же, простите?.. Если любовник графини умер? – недоумевал управляющий.

– Да, так, любезный Дмитрий Сергеевич. Умер этот бедолага при весьма таинственных обстоятельствах. Доктор констатировал смерть от укуса, – пояснил словоохотливый гость.

– Говорите, не томите! – воскликнул управляющий, разгорячённый вином и заинтригованный рассказом врача.

– От укуса неизвестного насекомого или животного… Так-то вот… – сказал гость и осушил бокал вина.

– Глупости какие… Как это можно умереть от укуса?.. – удивился Берсеньев.

– Можно, если укусит, скажем, вурдалак… – таинственно произнёс Самойлов.

Управляющий округлил глаза.

– Право, вы, сударь, шутите… Вы меня разыгрываете…

– Да нет же! Любой житель в округе подтвердит вам этот рассказ. Ещё отец мне рассказывал, а ему – дед… Так что вы осторожней… в этом флигеле-то. Лучше в дом перебрались бы…

– Зачем?.. Чего мне боятся? – в очередной раз недоумевал управляющий.

– Да, говорят ещё: граф-то не умер, а в вурдалака[23] превратился. Уж больно любил он книжки читать про всякую там нечисть.

Берсеньев не выдержал и громко рассмеялся.

– Вам бы, любезный Виктор Назарович, романы писать в английском стиле. Там в каждом замке приведения да вампиры обитают. Неужели вы, образованный человек, верите в эту сказку?

Самойлов пожал плечами.

– Ну, дорогой друг, верю или нет… Неважно. Но факт остаётся фактом: был граф – исчез; приехал к нему гость, лёг спать, а наутро нашли его с прокушенным горлом. Так и повелось в этом семействе увлечение… – Самойлов осёкся, не договорив.

– Какое такое увлечение? – поинтересовался управляющий.

Врач перешёл на шёпот, словно его мог кто-то подслушать.

– А вы доспехи Дракулы в рыцарской зале видели? – спросил он.

– М-да… Искусная средневековая работа. А что?..

– А то… Тяга у Шаховских к подобного рода вещам. Вы слышали рассказ про Дракулу и его невесту Эльжбетту? Николай Яковлевич любит рассказывать её гостям. Уж все наизусть выучили…

– Слышал…

– Граф-то наш, Николай Яковлевич, привёз сии доспехи из-за границы. Говорят, большие деньги за них заплатил… – нагонял всё большей таинственности Самойлов.

– Так, что с того?.. Он же коллекционер.

– Неспроста это… – заключил гость.

Берсеньев не выдержал, налил вина в бокал и залпом осушил его.

– Сказки всё это. Подумаешь, доспехи…

– Закалённые в крови рабов, между прочим… – вставил Самойлов.

Берсеньев почувствовал, как в его душу закрадывается страх. Он снова огляделся… Вдруг покажется дух старого графа или любовника графини?..

Довольный тем, что нагнал страху на управляющего, господин Самойлов заторопился домой.

– Поеду я, дорогой мой Дмитрий Сергеевич. Мне ещё две версты надобно отмахать по холоду… А вы бы, дорогой друг, разобрались здесь… Вон шкафы бумагами забиты доверху.

…Ночью Дмитрий спал плохо, постоянно просыпался. Ему показалось, что в углу кто-то шевелится. Он встал, зажёг свёчу, обошёл весь флигель. Разумеется, не нашёл ни призраков, ни вурдалаков, ни упырей [24]. Затем, немного успокоившись, управляющий лёг в постель и попытался заснуть.

– Сукин сын этот Самойлов. Издевается над порядочными людьми… А шкафы действительно надо бы разобрать… Хламу, небось, лет за сто скопилось… Там уж мыши поселились… Постоянно шебуршат… – решил он.

К середине января граф почувствовал себя лучше. Он стал проявлять интерес к жизни: читать ярославские и московские газеты, а иногда выезжать в гости к соседям-помещикам. А вскорости он пригласил в имение стряпчего из города и составил завещание.

Этот поступок графа никого не удивил, человек он в возрасте, всякое может быть, надобно и о последней воле позаботиться.

Дмитрий Берсеньев был уверен, что граф завещал всё своё имущество и состояние сыну, некоторую сумму – племяннику Анатолию Петровичу Дубовицкому. Но что станет с коллекцией? Неужели граф отдаст её в руки Григория, который тут же её продаст? Ее собирали несколько поколений Шаховских и подарить такую ценную коллекцию какому-нибудь музею было бы неразумным. Неизвестно, что там с ней станет.

Граф намеренно не оглашал содержания своего завещания. Но и не отрицал, что составил его, возбуждая тем самым любопытство соседей, которым от провинциальной скуки до всего было дело.

Предполагаемые наследники: Григорий, Анатоль и Наталья – по-прежнему не покидали Москвы, и понятия не имели ни о завещании, ни о его содержании. А граф никому ничего не стал сообщать.

Николай Яковлевич проснулся посреди ночи от странного звука… Он встал с постели, надел тёплые домашние туфли и накинул халат.

– Это ещё что такое?.. – недоумевал он. – Похоже на металлический скрежет, – решил он, прислушавшись.

Граф взял с туалетного столика свечу, обошёл комнату, заглянул на всякий случай за портьеры и даже в камин.

– Чертовщина какая-то… Неужто кровля на крыше отвалилась?.. Ветром её колышет, она и скрипит?.. – предположил он. – Надобно завтра наказать, чтобы починили…

Граф, скинув халат и туфли, лёг в постель. Но сон, увы, не шёл. Металлический звук не прекращался, назойливо лез в уши, раздражал.

– Весь дом разбудить?! – негодовал граф. – Устроить выволочку всем, кто попадёт под руку, в особенности управляющему… В его обязанности входит следить за строениями и вовремя чинить. На то он и управляющий. Ладно, до утра подожду, всё равно сейчас кровельщики на крышу не полезут, ночь на дворе.

Граф улёгся поудобней; металлический звук не прекращался… Николай Яковлевич перевернулся на бок, накрыл голову одеялом, но и это не помогло. Такое впечатление, что звук был повсюду…

– Не могу больше! – взбеленился граф и почувствовал, как закололо в груди. – Где мои сердечные капли?!

Он дёрнул за сонетку и прислушался: не идёт ли лакей? Но, увы, тот слишком крепко спал. И сколько ни ждал граф, приближающихся шаркающих шагов Прохора так и не услышал.

Боли в груди усиливались. Надоедливый, отвратительный металлический звук так и лез в уши…

– Помрёшь тут один… Прислуги не дозовёшься… Лодыри, лежебоки, дармоеды… – ворчал Его сиятельство.

Граф подошёл к столику, где стояли склянки с микстурами, накапал в стакан с водой успокоительного средства и выпил его, надеясь, что теперь спокойно уснёт.

Но, увы, звук был настолько противным и назойливым, что снотворное оказалось перед ним бессильным.

– Завтра же пошлю за доктором. Пусть выпишет мне более действенное средство, – решил граф, снова встал, оделся, вооружился свечой и направился на первый этаж, чтобы разбудить дворецкого.

Пройдя по коридору, он прислушался: тишина… Никакого металлического скрежета.

– Бездельник! – со злостью крикнул граф, открывая дверь в каморку дворецкого. – Дрыхнешь! – действительно, дворецкий крепко спал, похрапывая. – Вставай! Просыпайся!

Тот открыл глаза…

– А? Чаво? Барин? Чаво стряслося? Пожар? Горим? – бормотал он, не понимая, в чём дело.

– Покуда не горим. Но крыша или чердак явно разваливаются прямо над моей комнатой.

– А? Чаво? Крыша? Ночью? – недоумевал спросонья дворецкий.

– Да, крыша! Поди выясни, что скрипит там, наверху? Может, на чердаке?… Не знаю, спать невозможно…