– А-а-а… – протянул дворецкий. – Это можно… Сейчас Прохора разбужу… вместях пойдём. Может, птица али зверь забрался какой. Ласка, к примеру…

Про себя граф подумал, что у птицы или ласки должны быть огромные металлические когти, иначе, откуда такой звук?

Почти целый час дворецкий и лакей Прохор обследовали чердак и ничего, кроме старых вещей, там не нашли. Граф в спальню не вернулся, терпеливо дожидаясь результатов поисков в гостиной.

Наконец появились дворецкий и лакей, перепачканные в пыли, и с паутиной в волосах.

– Нету, ваше сиятельство, там никого… – доложил дворецкий. – Всё тихо…

– Странно… – решил граф. – Идёмте в мою спальню, сами услышите.

Дворецкий и лакей нехотя поплелись за хозяином. Уж больно им спать хотелось, а тут эти барские причуды.

Граф первым вошёл в спальню.

– Вот слушайте! Слушайте! – раздражённо приказал он.

Слуги прислушались.

– Ничаво не слыхать, – нагло констатировал лакей Прохор.

– Ага, ничаво, – поддакнул ему дворецкий.

Граф оторопел: действительно, никаких посторонних звуков, если не считать лая собаки где-то вдалеке, вероятно, в деревне.

– Подите прочь, бездельники! – закричал граф, решив, что завтра непременно устроит нагоняй управляющему.

Утром Его сиятельство изволил встать позже обычного, – сказалась бессонная ночь. После завтрака он вызвал управляющего. Когда Дмитрий Сергеевич вошёл в кабинет и уже хотел пожелать хозяину доброго утра, как тот сразу на него набросился и начал выговаривать:

– Вы что же, любезный, думаете, я вам так просто жалованье плачу? А? Почему вы не следите за состоянием усадьбы?

Дмитрий растерялся.

– Но, ваше сиятельство, что случилось?.. – недоумевал он. – Умоляю, скажите толком!

– Ночью меня беспокоил странный металлический звук. Думаю, это с крыши… Срочно проверьте, если надобно, наймите кровельщиков.

Дмитрий Сергеевич поспешил исполнить приказание графа.

– Я займусь этим вопросом тотчас же.

Его сиятельство удовлетворённо хмыкнул.

– Вот и займитесь… – напутствовал он управляющего.

Дмитрий приказал двум крепким мужикам через слуховые оконца[25] забраться на крышу, счистить снег и посмотреть, нет ли повреждений кровли.

Крепостные усердно очистили крышу и никаких повреждений кровли не нашли, о чём управляющий поспешил доложить графу. Тот недоумевал.

– Ничего не понимаю… А что же это за звук?..

– Простите меня, ваше сиятельство, а на что он похож?

Граф передёрнул плечами.

– Не знаю… Скорее на металлический скрежет… Странно всё это…

– Возможно, он раздаётся из подвала? – робко предположил Дмитрий.

– Из подвала?.. Нет, вряд ли… Моя спальня – на втором этаже. Такое впечатление, что этот скрежет раздавался отовсюду.

– Простите меня… – снова начал Дмитрий.

Граф раздражённо впился в него взглядом.

– Я знаю, что вы хотите сказать: нервы, мол, у меня расшалились… Нет, это не нервы! – взвизгнул граф. – Я слышал странный звук собственными ушами!

– Но… может быть, всё-таки послать за доктором?..

– Ладно… пошлите, – сдался граф.

Виктор Назарович тщательным образом осмотрел графа и отметил ухудшение его самочувствия. Он выписал пациенту, пребывавшему в крайнем раздражении, новую успокоительную микстуру, которую можно было заказать только в городе, в аптеке немца Брохеля.

Перед графом стоял выбор: отправить в Ярославль дворецкого, который был хоть как-то обучен грамоте, или управляющего, как человека образованного и, несомненно, сведущего в подобных делах.

Его сиятельство подумал и решил, что в Ярославль следующим утром отправится Берсеньев. За день он вполне успеет обернуться туда и обратно.

День клонился к вечеру, обследование крыши и подвала не дало никаких результатов. Мужики, которые излазили ещё раз весь чердак, а потом и подвал буквально на четвереньках, не нашли ничего подозрительного.

Перед отъездом из усадьбы Шаховского доктор не удержался и заглянул к управляющему во флигель.

– Ах, любезный Дмитрий Сергеевич, я смотрю – вы навели-таки здесь порядок! – воскликнул поражённый Самойлов.

– Да, как видите… Шкафы разобрал, да велел сжечь старые ненужные бумаги. Они уж истлели местами. Теперь у меня – чистота и порядок.

Доктор без приглашения, не снимая тёплого пальто, присел на стул.

– Ну, что я говорил вам, батенька?! Помните? – начал он, довольный собой.

– Это вы о чём? О здоровье графа? – уточнил Дмитрий.

– Да нет же! О том, что усадьба эта странная…

– А-а-а… Об этом… Да мало ли что графу послышалось. Человек он пожилой, нервами страдает, – отмахнулся управляющий.

– Напрасно вы не воспринимаете происходящее всерьёз.

– А что может случиться? – искренне удивился Дмитрий.

– Граф, конечно, склонен к мистификации. Это у Шаховских в крови. Но он не производит впечатления человека ненормального. Поверьте мне, это я вам как врач говорю.

– И что же мне делать?.. Я приказал проверить крышу, чердак, подвал! Ничего подозрительного! Объяснение только одно: графу мерещится некий металлический звук.

Самойлов ухмыльнулся.

– А вы, Дмитрий Сергеевич, не верите в приведений? Или духов?

– Нет. Я человек трезвомыслящий, прогрессивных взглядов.

Самойлов рассмеялся.

– А призракам всё равно, каких вы взглядов, – саркастически заметил Самойлов и откланялся, чем весьма озадачил управляющего.

Николай Яковлевич неохотно лёг в постель. Он опасался, что посреди ночи его опять разбудят странные звуки. Новое лекарство, прописанное доктором, привезут из города завтра к вечеру, стало быть, только следующей ночью он сможет спать спокойно. А вот предстоящую ночь ему вовсе не хотелось провести в страхе и волнении, вредном для здоровья.

И потому граф велел лакею Прохору прийти в спальню и расположиться на диванчике около двери. Лакей послушно улёгся, прикрылся тёплым армяком и…захрапел.

Граф только подивился на крепкие нервы лакея.

– Да, недаром есть выражение: мужикам всё хрен по деревне. Где лёг, там и уснул. Ну ладно, начнётся скрежет, разбужу Прохора.

Николай Яковлевич принял прежнюю микстуру, хоть какое-то успокоительное средство, и попытался уснуть. Мысли его путались, разум окутал туман… Сон навалился быстро и тяжело…

Графу снилось, будто он молод и силён; бежит босой, словно крестьянин по траве. Впереди – девки в разноцветных ситцевых сарафанах водят хоровод, песни поют…

Николай Яковлевич подбежал к крестьянкам и…хвать одну из них за талию, а потом и за полную упругую грудь, да шасть в кусты со своим ценным трофеем.