разговора. Все, что угодно, лишь бы не пялиться в гробовом молчании на эти проклятые золотистые локоны… голубые глаза… и гладкие обнаженные плечи. И зачем только женщины так одеваются… превращая себя в сочетание неотразимых округлостей и ложбинок?

— И чего же он хочет? — отрывисто спросил Макквайд. — Этот парень, Кенвуд?

— Того же, чего и все, — ответила она, вымученно улыбаясь.

Не подумав, он процитировал определение «хорошей жизни» Холта Финнегана:

— Теплой постели, сытого брюха и доброй пятицентовой сигары?

Она растерянно посмотрела на него. Макквайд покраснел.

— Денег, — сказала девушка после секундной паузы, отводя глаза.

— Денег? — Беар почувствовал легкий укол совести. — Вы думаете, он охотится за вашими деньгами?

— Да, как обычно это бывает.

— А вам не кажется, что у него есть и другой мотив? — спросил он. Имея дело с такой неотразимой женщиной, любой мужчина из плоти и крови должен найти для себя по крайней мере дюжину перспектив, куда более привлекательных, чем казначейские банкноты. Он невольно бросил взгляд на глубокое декольте ее платья и лишь усилием воли заставил себя посмотреть в другую сторону. Любой мужчина, кроме него, разумеется. Все, что нужно ему, — это…

Простая, зафиксированная на бумаге ссуда. Беар почувствовал очередной укол совести, сказавший, что все не так просто. Каждый раз, когда он приближался к ней на расстояние меньше десяти футов, его честные финансовые намерения мешались с долго сдерживаемыми позывами плоти. И что самое неприятное, он не знал, какое из этих двух желаний — ее денег или ее самой — вызывало в нем такую неловкость.

В этот момент музыка смолкла. Им пришлось разнять объятия и похлопать музыкантам.

Когда он шагнул назад, она схватила его за руку.

— Не уходите!

— Послушайте, мисс Вингейт… — Макквайд прогнал свои страхи и заставил себя воспользоваться моментом. — Я надеялся поговорить с вами…

— А, вот ты где! — раздался рокочущий голос, прозвучавший, на взгляд Беара, с преувеличенной радостью. Они разом обернулись и увидели Моргана Кенвуда, который решительно шагал к ним, бесцеремонный и назойливый.

— Даймонд, милая! — Это был более высокий по тону и неприятно гнусавый голос, который донесся сбоку минуту спустя. Даймонд обернулась и увидела «своего» миссионера. Он шел по танцзалу с печальным выражением на болезненно-желтом лице.

Беар заметил, как она застыла и слабо шагнула в его сторону. Руки девушки лихорадочно затрепетали у нее за спиной в поисках его спасительной руки. И тут ее настиг третий голос:

— Даймонд, дорогая! Ты поразительное создание, ты… Я повсюду тебя искал! — Красивый и небрежно одетый молодой человек с полупустым бокалом шампанского в руке направлялся к ним развязной походкой, привлекая внимание присутствующих.

На нее налетели сразу с трех сторон! Беар увидел, как побледнело лицо девушки, и позволил ей взять себя за руку. Она схватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку. Стоя у нее за спиной, он чувствовал ее страх и видел тому причину. Ему доводилось видеть волков, окружающих добычу, но в волчьих глазах было меньше алчности.

Один за другим они возникали перед ней, и каждый раз она съеживалась и отступала еще на шажок назад — до тех пор, пока не утвердилась буквально у него на ногах. Разозлившись, Беар заметил, как трогательно трепещет сбоку пульс на ее шее. Она подняла глаза и посмотрела на него со слабой улыбкой.

В это самое мгновение он испытал безумный порыв подхватить ее и убежать из этого проклятого зала.

— Пэйн, ты уже вернулся домой? Замечательно! — проговорила она странно сдавленным голосом. — И ты, Луис… И, конечно, ты, Морган… Почему вы все такие… такие… — Она начала медленно опускаться на пол. Это был великолепно разыгранный обморок: качнулась, немного поморгала, поднесла запястье ко лбу, слабо затрепетали ресницы… потом подогнула ноги, отдавшись во власть земного притяжения. Поскольку Беар стоял ближе всех, он успел подхватить девушку, прежде чем она упала на пол.

Ошеломленный ее неожиданным падением, он попытался собрать в удобную охапку безвольно обмякшее тело. Чем больше он возился, тем больше сердился — на этих троих волков, которые набросились на нее, .как на беззащитную, отбившуюся от стада овцу… на нее — за то, что она швырнула свои чертовы проблемы ему под ноги, причем в буквальном смысле… и на себя самого — за то, что он охотно их подхватил.

Беар почти не замечал поднявшуюся вокруг суматоху, визги дам, охи мужчин и противоречивые распоряжения троих ее «друзей» относительно того, что надо делать и куда ее нести. Все их указания он пропускал мимо ушей — до тех пор, пока не появилась Эвелин Вассар, бледная и испуганная. Пробравшись сквозь ряды глазеющих гостей, она повела его в ближайшую спальню.

Спина и плечи были напряжены, а сердце колотилось, словно хотело выпрыгнуть из груди. Она отнюдь не была миниатюрной женщиной… он не назвал бы ее хрупким цветочком… Проклятие, да она весит целую тонну!

Охваченный такими неджентльменскими мыслями, Беар поймал себя на том, что смотрит ей в лицо… Вдруг один ее глаз открылся… потом другой. Он споткнулся и чуть не уронил ее на соблазнительную маленькую — впрочем, не такую, уж и маленькую — попку. В следующую секунду оба глаза девушки крепко зажмурились, и ему пришлось смотреть в негодующем молчании, как губы ее сложились в улыбку.

К тому времени, когда Эвелин Вассар подошла к двери спальни и рывком ее распахнула, Беар здорово устал. Он отнес Даймонд к кровати с пологом на четырех столбиках и, пока Эвелин отгоняла зевак и закрывала дверь, швырнул ее на стеганое покрывало. Упав, она издала удивленный возглас протеста, открыла глаза — ровно настолько, чтобы одарить его убийственным взглядом, — потом опять обмякла и замолчала.

Беар попятился к двери, вышел из комнаты, пробрался мимо кучки любопытных, столпившихся в коридоре, и ретировался на первый этаж. Он оглядел парадные двери, подумывая о том, чтобы смыться и прямиком — в относительно разумный мир шумного портового квартала, но тут с лестницы его окликнул Филип Вассар.

— Макквайд! Так-так… сегодня вечером ты устроил хорошую заварушку, — говорил банкир, спускаясь к нему в вестибюль, и, хлопнув по плечу, повел в сторону пустой библиотеки: — Все вокруг работают языками. Ты и мисс Вингейт прославили вечеринку Эвелин. Да что там вечеринка! Черт возьми, вы дали тему для разговоров на целый сезон. — Вассар украдкой закрыл дверь библиотеки, мгновение наслаждаясь наступившей тишиной, после чего подошел к буфету и налил им обоим по рюмке.

— Ну что, — он протянул Беару французский коньяк из своих лучших запасов и махнул рукой, приглашая его в мягкое кожаное кресло, — говорил ты с мисс Вингейт насчет своего делового предложения?

— Нет. — Беар не сумел сдержать раздражение в голосе. — Сначала она была занята тем, что отгоняла вашу местную волчью стаю, а потом хлопнулась в обморок.

Вассар чуть не поперхнулся коньяком.

— Нашу местную волчью стаю?

— Ваш лошадиный барон, Кенвуд, и этот миссионер… кажется, она называла его Луисом. Потом появился еще один парень… красивый, растрепанный, полупьяный… — Он презрительно фыркнул. — Он называл ее «Даймонд, дорогая».

— О Боже! — Вассар нахмурился. — Ты хочешь сказать, что Кенвуд все еще за ней охотится? Похоже, он полагает, что имеет на нее «право первенства», поскольку они вместе выросли. Миссионер — это, должно быть, Луис Пирпонт III. Еще тот фрукт. Родители оставили ему маленькое состояние, и он тут же все разбазарил… Как я понимаю, этот малый надеется купить себе место в раю. Непроходимый моралист. Спит и видит, как бы пустить на ветер еще и состояние Даймонд, — он хмыкнул, — хотя, по правде говоря, в этом деле ей помощники не требуются.

— А третий? — поинтересовался Беар, охваченный странным желанием услышать все до конца. —