Неужели в этом человеке нет ни капли светскости? Конечно, она была рада, что избавилась от раздражающего дрожания кончиков пальцев, которое настигало ее во время его речей… и все же отчего хотя бы иногда не вставить пару слов в разговор, как полагается в приличном обществе?

Тут, в процессе поглощения тушеного фазана, Филип Вассар повысил голос, чтобы слышали все сидящие за длинным столом:

— Вы знаете, мой друг мистер Макквайд — железнодорожник. В настоящее время он занят прокладкой железнодорожной линии в штате Монтана. Весьма многообещающий проект. Расскажите нам о своей долине в Монтане, Макквайд. Той, что вы планируете пустить под посевы пшеницы.

Пришельца с Запада, казалось, ничуть не обрадовала перспектива рассказывать о своих делах такому большому собранию.

— Я получил права на маленькую долину. Отличная почва. Много воды. Сейчас там прерия, поросшая невысокой травой, и пастбища, но когда-нибудь эта земля отблагодарит фермеров и скотоводов.

— А вам обеспечит хороший доход, — сказала Даймонд и поняла, что говорит вслух, только когда он ответил.

— Насколько я понимаю, доход — это цель любого делового предприятия, — буркнул он так тихо, как будто обращался главным образом к ней одной.

— А небо? Расскажите им про небо, — не унимался Вассар.

Макквайд поерзал на стуле и обратил натянутую улыбку к Вассару.

— Небо. Этого не выразишь одними только словами. Оно такое большое и такое близкое… кажется, вот-вот, и проглотит тебя с потрохами. Зимой, когда земля покрыта снегом, голубизна так слепит, что больно глазам. А в горах по ночам, когда взглянешь наверх, луна висит так низко, что просто рви ее с неба и клади себе в карман.

— Честолюбие и склонность к воровству, — пробормотала Даймонд. Макквайд опять стрельнул глазами в ее сторону, и она не без удовольствия увидела, как он стиснул зубы.

— А ветер? — не унимался Вассар. Макквайд криво усмехнулся:

— Индейцы и старожилы говорят, что ветер шепчет. Пролетая по холмам и каньонам, он делится мудростью и предостерегает всех тех, кто его слушает. Не знаю, правда ли это, но думаю, что иногда, ночуя на пастбищах под звездами, можно и впрямь поверить, что ветер с тобой разговаривает.

Искушение было слишком велико.

— А когда ветер разговаривает с вами, мистер Макквайд, от чего он вас предостерегает? — спросила Даймонд с особенной учтивостью.

За столом вдруг стало очень тихо. Он обратил к ней глаза, похожие на расплавленную медь, поднял свой бокал и, залпом выпив остатки вина и ответил:

— Мне ветер говорит то же, что и всем остальным, желающим слушать: остерегайся разбавленного виски, лошадей, покрытых попоной, и… — язвительно улыбнулся он, — женщин, которые слишком много болтают.

Сидевшие за столом весело расхохотались. Даймонд напряглась, прямо встретив его взгляд и стараясь не отводить глаз. Битва началась? Что ж, прекрасно! Не будем тратить время на обиды.

— Расскажите нам про железную дорогу, которую вы строите, мистер Макквайд — попросила она. — Вы прокладываете ее прямо по горам? Какой размер колеи вы используете? Как вы намерены решать проблему рабочих рук? Кто изготавливает вам двигатели — или для начала вы покупаете старые? С какими природными препятствиями вы сталкиваетесь? Сколько эстакад и туннелей вам придется построить? Кого вы наняли для инженерных работ?

— Ну вот вы и влипли, Макквайд, — сказал Вассар с лукавой улыбкой. — Должен вас предупредить: мисс Вингейт живо интересуется железными дорогами.

Макквайд явно удивился и обратил на нее проницательный взгляд.

— Территория в основном равнинная, — спокойно заговорил он, — эстакады и туннели не понадобятся… но придется проводить взрывные работы, чтобы сровнять не которые участки и расширить железнодорожное полотно. Я намерен использовать рельсы марки» Аи «, и поскольку места у нас много, нет необходимости применять узкоколейку. Железнодорожная промышленность должна по возможности держать курс на стандартные колеи и вагоны. Рабочая сила — не проблема… отсюда до Монтаны полно людей, они охотно потрудятся за приличную плату. А что касается препятствий… — Беар слегка понизил голос, — я намерен не допустить их возникновения.

Он был так невыносимо уверен в себе, что она не удержалась от очередной колкости:

— Значит, как я поняла, вы не ожидаете никаких затруднений со стороны Джеймса Дж. Хилла и его железной дороги» Чикаго — Милуоки — Сент-Пол «?

Макквайд видел улыбку, которая тронула уголки прелестных губ, и поборол в себе искушение задержать свой взгляд на них, грозившее лишить его решимости.

— Я оставлю мистера Хилла при его интересах и надеюсь, что ему хватит благоразумия оставить меня при моих, — заявил он ровным тоном.

Ее смех был откровенно издевательским.

— Я уверена, что он успокоится, услышав это.

« Ну и свалял же я дурака!» — думал Беар, отправляясь в компании джентльменов в библиотеку Вассара, чтобы выкурить по сигаре, выпить по рюмке коньяку и поболтать о последних деловых новостях. Какая наглость заявить, что безмерно богатый и могущественный Джеймс Дж. Хилл, человек, который в одиночку построил большую часть северо-западного транспортного узла и основал поселок, будет избегать столкновений с ним, Макквайдом!

Остаток ужина он скрипел зубами и улыбался. Десять лет якшаясь с хулиганами из ночлежек и молодыми задирами с револьверами на ремнях, он научился здорово блефовать — улыбаться, как будто ты знаешь нечто такое, чего не знает больше никто.

Когда мужчины разбрелись по библиотеке, расстегнули свои жилеты и потянулись за рюмками с коньяком, Беар невольно погрузился в размышления.

Почему инвестору, на которого он возлагал самые большие надежды, суждено было оказаться женщиной? Он не умеет вершить дела с женщинами. Вспомнив Даймонд Вингейт, сидевшую напротив него за праздничным столом, он мысленно поправился. Это не просто женщина, это настоящая красавица! У нее блестящие золотистые волосы, сверкающие в свете свечей, бархатистая кожа, глаза огромные и голубые, точно небо Монтаны, и влажные губы, которые сами напрашиваются на поцелуй — до тех пор, пока она не откроет рот и не напомнит ему о том, что ее мнение о нем осталось прежним.

Когда туман в голове рассеялся и мысли потекли по вольному руслу, Беар вспомнил ее смело оголенные плечи и щедро открытую… ложбинку между грудями. У Даймонд Вингейт есть ложбинка между грудями!

К черту ссуду! Бежать отсюда, и как можно скорей!

Он пошел к двери, но Филип Вассар перехватил его, сунув, ему в руку сигару.

— Обращайся с ней уважительно, парень, — предупредил банкир. — Для того чтобы свести с ней знакомство, требуется очень много усилий! Это» Кариба империал «. Ну давай же, закуривай, и я представлю тебя обществу.

Когда Беар с грехом пополам расправился с роскошной сигарой Вассара, он стал прислушиваться к разговору мужчин, с которыми только что познакомился. Они говорили о своих деловых проектах, и каждый рано или поздно упоминал в связи с бизнесом фамилию Вингейт. Улучив момент, Беар спросил, что это значит, и Филип Вассар оттащил его в сторонку.

— Да она и есть та самая Вингейт. Снабжает деньгами половину деловых начинаний в Балтиморе. — Вассар хмыкнул. — Она устроила лотерею на ежеквартальном собрании своего совета директоров и раздала сто тысяч долларов разным изобретателям и предпринимателям. — Он нагнулся и заговорщицки ткнул Беара кулаком в грудь. — Вот где добрая душа.

Беар попытался принять оценку, которую Вассар дал женщине, устроившей с ним за ужином словесный поединок. Добрая душа? Он вспомнил ледяной блеск в ее глазах, когда она атаковала его вопросами о железной дороге.

Ничего себе добрая душа!

— А как насчет железных дорог? Она что, в самом деле в них разбирается?

Вассар пыхнул сигарой и выпустил изо рта колечко голубого дыма.