сама лежала, накрывшись простыней.

— А до тех пор ты в отпуске на Гавайях.

Шеф-повар носила большой нож, по виду явно созданный не для того, чтобы крошить овощи. У покрытого татуировками официанта в кобуре на ноге под брюками имелся пистолет. Ауры обоих отражали паранормальные таланты выше среднего уровня и безошибочные признаки необратимого повреждения, вызванного крайним насилием. А еще было очевидно, что оба по-философски относились к тому, что делали и кто они есть.

«Темная радуга», судя по всему, обслуживала довольно странную толпу несостоявшихся парапсихологов. Большинство из них, видимо, сошли с правильного пути где-то далеко-далеко отсюда, а потом течение жизни чудом выбросило их на пляжи Гавайев. У большинства посетителей были профили, характерные для людей, чьи ауры сбивали с толку, были деформированы или сильно помяты. Многие скорее всего даже не подозревали, что они парапсихологи, не говоря уже о том, что их проблемы обуславливались именно этой стороной их природы.

«Тогда почему я чувствую себя здесь как дома?» — удивилась Грейс.

Она сидела с Петрой Гроувс в кабинке в задней комнате рядом с крутящейся дверью, которая вела в жаркую, душную кухню. Был уже поздний вечер. Уэйн, стоя за барной стойкой, так тщательно полировал стаканы, будто они был патронами, которыми он планировал зарядить винтовку и от которых могла зависеть его жизнь.

Петра объяснила, что у них затишье между обедом и ужином. Прямо сейчас в «Радуге» находился лишь один клиент. Он припарковал снаружи во внутреннем дворе свою ржавую магазинную тележку с грязными одеялами и множеством пустых бутылок и банок от содовой. На самом деле его вряд ли можно было назвать клиентом, подумала Грейс, так как ел он бесплатно.

— Это Джефф, — тихо проговорила Петра. — Получил травму головы, участвуя в своей уже третьей войне.

— Я вижу повреждение, — согласилась Грейс. — У него низкий уровень. Кажется совсем параноиком.

— Ага. Не стоит доверять организации ветеранов. Думаю, причина очевидна. Сомневаюсь, что врачи знают, как лечить людей с паранормальными способностями. Когда у него приступ болезни, он оказывается здесь. Лютер немного поправляет его ауру. Это его успокаивает. В хорошие дни, как сегодня, он заходит и заказывает рыбу с жареным картофелем.

— Которые достаются ему бесплатно?

— Он всегда предлагает заплатить, — Петра пожала плечами, — но нам больше не нужны пустые банки и бутылки.

— Судя по толпе в обеденное время, многим вашим клиентам не помешает встреча с одним из мозгоправов Общества.

Петра фыркнула:

— Большинство из них даже не знает о существовании Общества. Более того, если они о нем узнают, то скорее всего убегут как ошпаренные в противоположном направлении.

Грейс понимающе кивнула:

— У них такая сильная паранойя, что они наверняка испугаются любого, кто попытается уговорить их лечь в больницу.

— У некоторых имеются веские причины для паранойи, — мрачно поведала Петра. — Многие наши постоянные клиенты попадали в неприятности, когда их паранормальная природа привлекала внимание людей в белых халатах.

— Когда другие считали их сумасшедшими?

Уэйн прекратил полировать стаканы. Его глаза были такими же холодными, как и у змеи, венчавшей его бритую голову.

— Некоторые из них подвергались гребаным лабораторным экспериментам, — сказал он.

Петра опустила кофейную кружку.

— Здесь, в «Темной радуге», мы не строим из себя врачей. Мы с Уэйном долго откладывали с рождением детей, а потом узнали, что у нас их быть не может. И после нашего переезда сюда, мне кажется, мы постепенно начали «усыновлять» таких людей, как Джефф, Рей и другие. В первый раз посетители приходят сюда, чтобы поесть и попить. Затем возвращаются, потому что здесь чувствуют себя лучше.

Грейс улыбнулась:

— А чувствуют они себя лучше потому, что владельцы их понимают, а у бармена есть особый талант их успокаивать.

Петра резко взмахнула рукой.

— К счастью, нам нечасто приходиться иметь дело с пустыми банками. Большинство наших клиентов платит наличными. Но хватит о нас. Давай поговорим о тебе. Лютер сказал, что нам нужно остерегаться женщины, которая может убить человека оперными песенками.

— Думаю, да. Ее песни были похожи на арии из опер.

— Я предпочитаю классический рок. Вот Уэйну нравится опера.

Грейс взглянула на него, пытаясь скрыть удивление.

— Вам нравится опера?

За барной стойкой Уэйн взял следующий стакан.

— Нравится. Она вроде как уносит меня в другое место, понимаешь? Я всего пару раз присутствовал на живых выступлениях, но зато у меня много компакт-дисков. А эта сирена хорошо поет?

— Ну, ее пение, конечно, очень сильно воздействует на аудиторию, — ответила Грейс. — Но хоть это и паранормальный талант, полагаю, поет она очень хорошо. Фэллон Джонс думает, что она профессиональная убийца, а не певица, но я в этом сомневаюсь. Может быть и наоборот.

Уэйн обдумывал ее слова, протирая тряпкой очередной стакан.

— В любом случае Лютер прав. Ты не должна оставаться одна, пока «Джонс и Джонс» не выдадут ей билетик на тот свет.

Грейс постаралась не удивляться тому, как небрежно он упомянул об убийстве сирены.

— «Джонс и Джонс» действительно этим занимаются? — откашлявшись, спросила она.

— Фэллон Джонс никогда бы в этом не признался, — отозвалась Петра. — Но да, иногда и такое случается.

Зазвонил телефон, прибитый к стене. Уэйн не обратил на него внимания. Петра вышла из кабинки и ответила на звонок.

— Да, Джулия, — сказала она. — Не волнуйся об этом. Надеюсь, он скоро поправится. Передай малышу от меня привет. Все в порядке. — Она бросила трубку на место и вздохнула. — Джулия не сможет прийти сегодня вечером. И завтра, наверное, тоже. У нее заболел ребенок.

— Ни посудомойки, ни официантки, — проворчал Уэйн. — И как раз в эти выходные. Самые загруженные дни недели. Просто отлично.

Петра покачала головой:

— Обычные проблемы с персоналом, когда заведение имеет успех. Д.Л. мы никогда не беспокоились, что кто-то может не прийти на работу.

— Д.Л.? — спросила Грейс.

— До Лютера, — объяснила Петра. — Кто знал, что успех будет такой занозой в заднице? Мы можем обходиться без Джулии, но я никак не могу одновременно готовить и мыть посуду, когда у нас полно посетителей.

— Я могу мыть посуду, — предложила Грейс.

Уэйн и Петра взглянули на нее так, будто она заговорила по-китайски.

— Я зарабатывала на жизнь мытьем посуды, — объяснила она. — Потом стала работать экономкой. Я,