— Звание «Босс года» ему точно не светит. Но поверьте мне, он бы не пользовался вашими профессиональными услугами, если бы не был впечатлен вашими навыками.

— Приятно знать.

— Чем вы занимались до работы на Общество?

— Разве мистер Джонс вам не сказал? — удивилась Грейс.

— Фэллон не вдается в детали, если не считает их важными.

— Я работала на компанию «Мир Крокера».

Лютер остановился перед лифтами и нажал кнопку вызова.

— Компания Мартина Крокера?

— Да. — Грейс выглядела приятно удивленной. — Вы знаете эту компанию?

— Смерть Крокера была на первых полосах газет. И в Обществе наделала много шума. Крокер был его членом. Финансировал множество научно-исследовательских проектов.

— Я знаю.

— Чем вы занимались в «Мире Крокера»?

— Я была сотрудником корпоративной научной библиотеки. После смерти мистера Крокера стало ясно, что у фирмы проблемы. Все знали, что без его руководства компания развалится. Я поняла неизбежность этого и сразу же начала искать работу.

Изложено все это было спокойно и небрежно, но что-то оставалось недосказанным. Лютер напрягал свои чувства, пока хорошенько не разглядел ее ауру. Он был не в состоянии видеть те же детали, что и Грейс, но мог различать кое-какие сильные эмоции. В искрящемся около нее энергетическом поле ощущалась напряженность, которую Лютер, будучи полицейским, научился связывать с хорошо продуманной ложью.

— Сколько вы уже член Общества? — спросил он.

— Мама зарегистрировала меня, когда я родилась. — Грейс сделала краткую паузу. — А вы?

— Мои родители члены Общества. Как только я родился, они вписали меня в реестр.

Двери разъехались в стороны, открывая лифт с кучей людей внутри. Лютер с первого взгляда оценил ситуацию. Присоединиться к толпе означало вынудить Грейс рискнуть быть кем-нибудь задетой. Он почувствовал, как она внезапно напряглась.

Дружелюбно улыбнувшись группе людей, Лютер сказал:

— Мы подождем следующего.

Двери лифта закрылись.

— Спасибо, — прошептала Грейс.

— Нет проблем, — ответил Лютер. — Я предложил бы спуститься по лестнице, но… — Он замолчал и с отвращением взглянул на трость. Ему не хотелось говорить ей о больной ноге и о том, что спуск с четвертого этажа лишь ухудшит положение. — Я могу спуститься, но это не самое изящное зрелище, — сказал он вместо этого.

— Нет проблем, — мягким тоном повторила Грейс. — Мы никуда не спешим.

Они молча стояли и смотрели на светящиеся цифры над тремя лифтами. Грейс выглядела спокойной и собранной. Невозможно было сказать, о чем она думает.

Лютер использовал это время, чтобы поразмышлять, почему она солгала о работе в «Мире Крокера».

Они ели красного луциана[22] с гарниром из бледного имбиря с соусом мисо[23] в баре под открытым небом, там же заказали выпить. На столах стояли свечи, в море отражался лунный свет, тихо звучала гитара. Если бы Грейс закрыла глаза и поддалась волшебству момента, то даже смогла бы притвориться, будто у нее настоящее свидание. Конечно, если опустить тот факт, что она не смеет даже подержать своего спутника за руку. Правда, Лютер и не пытался пойти на такой близкий контакт, напомнила она себе. Все в точности наоборот. Казалось, он изо всех сил старается держаться от нее на расстоянии, потому что, несомненно, опасался: стоит ему хотя бы случайно до нее дотронуться, она впадет в истерику и разрушит их прикрытие.

Грейс сильно удивилась, когда он предложил после ужина прогуляться по берегу океана. Первым ее порывом было отказаться. С наступлением темноты она всегда чувствовала себя более уязвимой. Старый страх, что кто-то подкрадется к ней, к ночи становился сильнее, быть может, потому, что именно ночью к ней в спальню наведалось Чудовище. Но в этот вечер она будет не одна. Несмотря на свои тайны, Грейс чувствовала себя с Лютером в безопасности.

Он же делал все возможное, чтобы держаться как минимум в шаге от нее, пока они шли по слабо освещенной дорожке, соединяющей пляжные отели. Его трость тихо стучала по тротуару. Грейс ощущала его с трудом подавляемое раздражение.

— Нога болит? — спросила она.

— Слегка прихватило, — пробормотал Лютер.

Грейс поняла, что он врет. Но и она соврала ему, когда он пытался ее расспросить. Она знала, что Лютера не совсем удовлетворили ее ответы. Особенно тревожил Грейс разговор в коридоре отеля сразу после того, как они заселились в номер. Снова и снова она прокручивала его в голове, но понимала, что провалилась. Скорее всего, интуиция бывшего полицейского, которой обладал Лютер, уже дала о себе знать, но маловероятно, что он обнаружил бы правду, не проникни Фэллон Джонс за завесу ее тщательно скрываемого прошлого.

— Сколько вы живете на Гавайях? — поинтересовалась Грейс, наблюдая за залитым лунным светом прибоем, разбивающимся о камни у дороги.

— Пару лет. Переехал сюда после второго развода. Тогда же ушел из полиции. Решил, что нужно сменить обстановку.

— Сочувствую насчет развода, — тихо проговорила она.

— Ну, на самом деле тут нет ничего удивительного.

— Вы были сильно влюблены?

— Что бы я ни чувствовал к Трейси, это умерло в тот день, когда я обнаружил ее в постели со своим напарником.

— Забавно, как убивает отношения то, что ты вдруг узнаешь о предательстве человека, которому ты доверял.

— Переживали подобное? — спросил Лютер.

— Да.

— Бывший муж?

— Нет. Мы никогда не были женаты.

Боже, что она делает? Даже с постоянной сменой имен, которая должна была помочь избежать наказания, любая попытка объяснить ее сложные отношения с Мартином Крокером будет не просто трудной, но и крайне опасной. Грейс большую часть своей жизни хранила тайны. В этом она была профессионалом. Но что-то в том, чтобы быть здесь, ночью, рядом с Лютером, грозило ей потерей бдительности.

— Талант видеть ауры передается в вашей семье по наследству? — спросила она.

— Время от времени. Мой дед был сильным талантом по чтению аур. Он рассказывал мне, что у отца был сильный талант стратега, а у мамы — средний талант к цвету и дизайну, вот так вот.

— Необработанные психические способности обычно оказываются сильной генетической чертой, но часто трудно бывает предсказать, в какой форме проявится талант. Ваш дедушка рассказывал вам о родителях?

— Мои родители погибли в автокатастрофе по вине пьяного водителя, когда я был ребенком. Я их никогда не знал. Меня воспитывал дед.

— Ваш дед все еще жив? — продолжала спрашивать Грейс.

— Нет. Он умер в тот год, когда я окончил среднюю школу и пошел в армию.