понял! — он хлопнул себя по лбу, который перед этим массировал, — Похожая история приключилась с Берлиозом!

— Каким еще берлиозом?

— Не композитором.

— Ты какую-то чушь молотишь…

— Тебе бы даже подошел мой труп, верно? Телосложение у нас похоже, даже очень похоже, а, значит, такое же телосложение у искомого двойника-подлиника? Ты нанял меня, чтобы я, во-первых, «засветился», а во-вторых… Ты когда-нибудь убивал людей, Ники?

— Да я волоса на твоей голове не тронул! — заорал Ники, и его голос вернулся ввиде эхо из опустевших коридоров здания. — На кой ты мне сдался! И не нанимал я тебя. Я просто ждал, когда появится двойник. А он не мог не появиться. Ведь ему нужен был мой труп так же, как мне — его.

— А ему — зачем? — удивился Николай.

— Нам обоим позарезу надо исчезнуть. А, при сложившихся обстоятельствах, один может исчезнуть только в том случае, если обнаружится труп другого.

— Связаны единой цепью, — нравоучительно заметил Николай.

— Неужели в котле никого нет? — иронично спросил человек в синем костюме и шагнул вперед. — Ну-ка, посмотрим.

Воин в маске с прорезями для глаз сделал шаг в сторону, пропуская. Клиент всегда прав.

Маша никогда не прыгала с парашютом. Но, наверное, ощущение, которое она сейчас испытывала, было сродни.

— Неужели, — сказала она, поднявшись из стального котла, — вы убьете женщину…

Будущую мать, между прочим…

— Я — нет, — коротко ответил воин.

— Все приходится делать самому, — вздохнул мужчина в синем костюме и отобрал у воина автоматическое оружие.

Тот отдал его, не сопротивляясь.

«Синий» поднял оружие, уперев локоть в ладонь левой руки. Прежде чем нажать на спусковой крючок, он зажмурился…

— Ты войдешь в историю знаешь, как кто? — спросил Николай, — Ты войдешь в историю как обладатель хромосомы стоимостью в миллион долларов. Или в чемодане было больше?

— Не знаю, никогда не видел, и тем более не пересчитывал, — сухо ответил Ники, брезгливо стряхивая пыль с ботинка.

— А вдруг у тебя появится наследник? Родственник?

— Какой еще родственник? — он встрепенулся. — Я в детдоме вырос. Один я, понимаешь?

— У том смысле, что уникальный? — уточнил Николай. — Разочарую. Одна известная нам обоим особа в последнее время не пользуется противозачаточными средствами…

Тишину здания прорезала автоматная очередь. Стреляли откуда-то со стороны кухни.

А там пряталась Маша.

Она и кричала, так громко, как кричать могла только она.

— Оставайся здесь, — коротко приказал Николай, и язвительно добавил. — Стоит тебя поберечь, раз ты такой уникальный. Оставайся! — прикрикнул он. — Это моя работа, я ведь ее телохранитель, не забыл?

Кап-кап…

Две тяжелые капли упали Николаю на затылок. Машинально он провел рукой по волосам и увидел, что на ладони — кровь.

Поднял глаза и встретился с взглядом. Человек в синем костюме лежал на решетке лестницы, прямо над ним. Одну руку он прижимал к животу, а в другой держал пистолет. Пистолет был направлен на Николая.

— Вот это встреча, — хрипло сказал человек, вернее тот, кто был им до того, как его практически надвое разрезала автоматная очередь. — Долгожданная, если не соврать, встреча… Сынок.

Николай прислушался к голосу, а потом кивнул:

— Узнаю…

— А я тебя, Сынок, не сразу узнал. Когда пришел под видом сыщика на фирму…

— Почему — под видом? Именно так я и зарабатываю теперь на жизнь. После того, как мне физиономию по кускам собрали, в шоумены уже не податься… А что приключилось с тобой, шоумен?

— Шальная пуля. Всегда боялся шальных пуль. Такая пуля — вроде тебя, — намекнул он туманно. — Летит не пойми куда, а на самом деле точно знает свою цель.

— Похоже, тут была не одна пуля, — глядя на него заметил Николай и добавил, просительно. — Ты не мог бы целиться в другое место? Так, ради эксперимента?

— Меня подстрелил мой же человек, — признался умирающий. — Не выдержали нервы.

Нас с тобой, помнишь, могли сто раз убить в той гребаной пустыне. И после… А теперь, когда всего добился — нарваться на кретина, которому сам же заплатил… — казалось, эта мысль доставляет ему больше мучений, чем разорванные внутренности.

— Я думал, ты погиб, когда вертолет разбился, — пояснил Николай.

— Вертолет упал… а я выжил… И понял, что ни вертолет, ни груз искать не станут. Помнишь тот наш разговор, перед полетом?

— Смутно, — признался Николай.

— Мне надоело быть курьером, — сообщил тяжелораненый. — Там был один мешок, из багажного отделения, весом килограммов пятьдесят… Я тащил его на хребте по гребаной пустыне, а ведь мог тащить пятьдесят литров воды.

— Учитывая удельный вес, то да, — согласился Николай.

— Это был мой приз.

— Нельзя, нельзя, — делано запричитал Николай. — Нельзя воровать бандероли, пусть даже с контрабандным товаром.

— Ты — придурок, — вздохнул умирающий. — На те деньги, что я выручил, удалось раскрутиться. Может, из меня и не вышло великого продюсера, но кое-что… И если бы… — он вдруг захрипел, но через некоторое время снова смог говорить, — Если бы я не увидел твое фото на загранпаспорте…

— А что такого было в моем фото?

— Я тебя узнал… А ты должен был везти большие «бабки».

— Но ведь эти деньги и так предназначались тебе?! — удивился Николай, — как оплата за видеосъемку сомнительного содержания но с несомненными личностями…

— На эту пленку был еще один покупатель… И к тому же я не хотел ввязываться в большую политику — это опасно. Второй покупатель, та самая «несомненная личность», просто уничтожил бы видеозапись, тогда когда Хозяин собирался ее использовать…

— И ты решил, будет лучше, если деньги «исчезнут». Нет денег, нет сделки? Но при этом самому не остаться в накладе? А чтобы никто не догадался — создать мне дабл, двойника, по-человечески выражаясь?

— Ты и так все знаешь теперь, что говорить? Когда дело провалилось, я вынужден был убирать свидетелей… БАГ не простил бы, если узнал, что я решил сделать из него дурака.

— Убирать свидетелей? — переспросил Николай. — Убивать. Одна буква меняется, а столько смысла!

— Какая теперь разница?