— Госпожа Гизела замужем! — повторил он.

— Ничего подобного, — отозвалась она.

— Вот видишь, — сказал я Айдану.

Гутред откашлялся, словно собираясь что-то сказать, но как раз в этот момент Рагнар и его люди ввалились в церковь.

— Госпожа замужем, — раздался голос из толпы священников и монахов.

Я повернулся и увидел, что это произнес брат Дженберт.

— Она замужем за господином Эльфриком! — настаивал монах.

— За Эльфриком? — переспросил я, как будто не слышал этой новости раньше. — Замужем за этим шлюхиным сыном, за этой жалкой вошью, за этим куском дерьма?

Айдан ткнул в бок одного из воинов, стоявших с ним рядом, и тот обнажил меч. Второй воин сделал то же самое, и я сперва улыбнулся им, а потом медленно вытащил из ножен Вздох Змея.

— Вы в храме Божьем! — запротестовал аббат Эадред. — Уберите оружие!

Двое молодых воинов заколебались, но, поскольку я не вложил в ножны Вздох Змея, продолжали держать свои мечи наготове, хотя ни один из них не двинулся, чтобы напасть. Слишком много слышали они о моих ратных подвигах, да и Вздох Змея все еще был липким от крови убитых людей Кьяртана.

— Утред! — На этот раз вмешался Беокка. Он ворвался в церковь и протиснулся мимо людей Рагнара. — Утред! — воскликнул он снова.

Я повернулся к нему.

— Это мое дело, святой отец, — сказал я. — И предоставь решать его мне самому. Помнишь Айдана?

Сперва Беокка выглядел озадаченным, но потом узнал нового управляющего, который жил в Беббанбурге все то время, пока он сам был священником моего отца.

— Этот человек хочет, чтобы двое вот этих мальчишек меня убили. Но сначала, Айдан, — снова взглянул я на управляющего, — объясни мне, разве Гизела может быть замужем за человеком, с которым она даже никогда не встречалась?

Айдан посмотрел на Гутреда, словно ожидая от короля помощи, но тот по-прежнему сидел неподвижно, поэтому ему пришлось выкручиваться самому.

— Во время церемонии венчания я стоял рядом с ней вместо господина Эльфрика, — ответил он. — Это называется брак через доверенное лицо, вполне законная процедура.

— И что, потом ты лег с новобрачной в постель? — поинтересовался я, и священники с монахами неодобрительно зашипели.

— Разумеется, нет! — оскорбился Айдан.

— Если никто на ней еще не скакал, — заключил я, — значит, госпожа пока не замужем. Кобыла не считается объезженной до тех пор, пока ее не оседлают и не поскачут на ней. На тебе скакали? — спросил я Гизелу.

— Пока еще нет, — ответила та.

— Она замужем, — настаивал Айдан.

— Другой человек стоял перед алтарем вместо жениха, и это считается законным браком? — спросил я.

— Так оно и есть, — тихо проговорил Беокка.

— А вот интересно, — я по-прежнему обращался к Айдану, проигнорировав замечание Беокки, — если я тебя убью, то госпожа Гизела станет вдовой?

Айдан подтолкнул ко мне одного из воинов, тот послушно шагнул вперед. Вот ведь глупец! Вздох Змея с легкостью отбил чужой меч в сторону, и кончик моего клинка уперся прямо в живот юноше.

— Неужели ты хочешь, чтобы твои кишки распластались по полу? — ласково спросил я. — Знаешь, кто я такой? Я Утред! — Теперь мой голос звучал громко и хвастливо. — Я повелитель Беббанбурга, тот самый человек, который убил Уббу Лотброксона в битве на морском берегу.

Воин сделал шаг назад.

— Я убил больше человек, чем могу сосчитать, — продолжал я, — но пусть это тебя не останавливает! Сразись со мной. Ты ведь наверняка хочешь похвастаться, что победил самого Утреда? Этот кусок жабьей слизи, Эльфрик, будет доволен, если ты меня убьешь. Он тебя щедро вознаградит. — Я снова ткнул юношу кончиком меча. — Ну же! Давай! — Мой гнев разгорался все сильнее. — Попытайся!

Однако молодой воин в испуге снова шагнул назад, и его товарищ поступил так же.

Этому вряд ли стоило удивляться, потому что ко мне присоединились Рагнар и Стеапа, а за ними стояла толпа воинов-датчан, одетых в кольчуги, вооруженных топорами и мечами.

Я посмотрел на Айдана.

— А ты можешь уползти обратно к моему дяде, — сказал я, — и рассказать ему, что он потерял невесту.

— Утред! — наконец-то подал голос король.

Но я не обратил на Гутреда никакого внимания. Вместо этого я двинулся через всю церковь туда, где сбились в кучку священники и монахи. Гизела пошла со мной — она все еще держала меня за руку. Я отдал ей Вздох Змея и остановился перед Дженбертом.

— Как ты думаешь, Гизела замужем? — спросил я его.

— Да! — вызывающе ответил тот. — Свадебный выкуп выплачен, и брак освящен! Церковью!

— Выкуп? — Я взглянул на Гизелу. — И много они тебе заплатили?

— Это мы заплатили им, — сказала моя возлюбленная. — Они получили тысячу шиллингов и руку святого Освальда.

— Руку святого Освальда? — Я чуть было не рассмеялся. — Где же вы ее взяли?

— Ее нашел аббат Эадред, — сухо произнесла Гизела.

— Скорее всего, выкопал на каком-нибудь заброшенном кладбище, — предположил я.

Дженберт ощетинился.

— Все было сделано строго по законам, мирским и Святой церкви. И эта юная женщина, — он насмешливо взглянул на Гизелу, — замужем!

Эта ядовитая усмешка на его узком, надменном лице разгневала меня, и, протянув руку, я схватил монаха за волосы, в которых была выбрита тонзура. Дженберт попытался сопротивляться, но куда там: я рывком наклонил его голову вперед и вниз, а потом так сильно вздернул правое колено, что разбил монаху лицо о кольчугу на бедре.

— Она замужем, — упрямо повторил он.

Его голос звучал хрипло из-за крови во рту. И я снова рванул его голову, на сей раз почувствовав, как зубы монаха раскрошились о мое колено.

— Так, по-твоему, Гизела замужем? — спросил я.

Он ничего не ответил, поэтому я снова дернул его голову вниз и ощутил, как нос его сломался, наткнувшись на мое обтянутое кольчугой колено.

— Я задал тебе вопрос, — сказал я.

— Госпожа Гизела замужем, — настаивал Дженберт.

Он весь трясся от злости и вздрагивал от боли. Священники шумно протестовали против того, что я вытворял, но я потерял голову, испытав внезапный приступ ярости.

Мой дядя славно выдрессировал этого монаха. Разве мог я забыть, как Дженберт сговорился с Гутредом, чтобы сделать меня рабом. Он сплел против меня заговор. Он пытался меня уничтожить, и воспоминания об этом подпитывали мою ярость, делая ее неукротимой. А какие страшные унижения пришлось мне перенести по милости этого человека на корабле Сверри. Поэтому я снова притянул к себе голову Дженберта, но на сей раз не ударил его лицом о колено, а вытащил Осиное Жало, свой короткий клинок, и перерезал монаху горло. Располосовал его одним-единственным ударом.

На то, чтобы вытащить клинок, ушло одно биение сердца, и в этот миг я увидел, как глаза монаха широко распахнулись — он не мог поверить в происходящее. Признаюсь, я и сам едва верил в то, что делаю. Но все равно сделал это. Я перерезал мерзавцу горло, и кровь его хлынула на мою кольчугу.

Дженберт, содрогаясь в агонии и пуская кровавые пузыри, рухнул на пол из влажного тростника.