Платье, очень белое и чистое, ниспадало с её плеч. Обычно она должна была быть облачена в золото, с каскадом ромбиков вокруг её шеи, и крупными пластинами, пришитыми к платью, но золото исчезло, но и без него она была удивительно прекрасна. Она была высокой и стройной девушкой с горделивой осанкой, и Камабану, который единственный смотрел, как она шла мимо распростёртого ниц племени, показалось, что она движется с неземной грацией.

Орэнна не уверенно знала, что ей нужно делать. Она сомневалась, входить ли в круг, пока один из жрецов не шепнул ей, что теперь она стала богиней, и это её храм, и она может делать всё, что пожелает. Но существует обычай — когда невеста солнца заходит в центр храма, она повелевает своему племени подняться и танцевать. Орэнна сделала, как ей сказали, хоть и с небольшой запинкой в голосе. В этот момент солнце прорезалось сквозь облака, и люди радостно вздохнули из-за хорошего предзнаменования.

Керевал принёс кожаную сумку, которую он передал Лекану, и тот, открыв её, обнаружил внутри новые украшения. Керевал распорядился, чтобы их сделали в далёком краю за западным морем, и они стоили ему большого количества бронзы, янтаря и гагата. И хотя они не могли заменить утерянное сокровище, они были знаком уважения к богу и его избраннице. Жрец достал один большой золотой ромб и три ожерелья из маленьких ромбиков, нанизанные на бечёвки из сухожилий, и надел их на шею Орэнны. Затем он показал бронзовый нож, в деревянную рукоять которого были вкраплены мелкие частицы золота. Он держал нож как символ того, что нить жизни Орэнны будет разрезана, когда придёт её время.

Богине принесли дары. Сумки с зерном, устрицами, моллюсками и много сушёной рыбы, а также головки топоров и пластины из бронзы. Всё это жрецы припрятывали для себя, но еда была свалена в кучу перед Орэнной, доставленная в храм людьми, которые осмеливались мельком взглянуть на богиню, перед тем как пасть ниц. Она благодарила каждого с очаровательным смущением. Она даже рассмеялась, когда один человек принёс немного сушёной рыбы, нанизанной сквозь жабры на палку, и одна из рыб упала. Когда человек наклонился, чтобы поднять её, другая рыба упала с противоположного конца палки, а когда он повернулся чтобы поднять эту рыбу, упала третья. Смех Орэнны был таким же ярким, как и её суженый, всё ещё сияющий через просвет в облаках.

— Существует обычай отдавать еду вдовам, — тихо сказал ей жрец Лекан.

— Еду забирают вдовы, — громко объявила Орэнна.

Лекан давал ей инструкции. Теперь она была богиней, и никто не должен был видеть, как она ест или пьёт, и куда бы она не направилась в Сэрмэннине, ей предоставят отдельное жилище. Две женщины будут её постоянными прислужницами, а четверо молодых копьеносцев будут её охраной.

— Ты вольна отправиться туда, куда только пожелаешь, — прошептал он Орэнне, — но всегда путешествуют по нашему краю, чтобы повсюду принести благословение.

— А … — начала Орэнна, но слова застряли у неё в горле. — Когда… — повторила она, но так и не смогла закончить.

— А потом, — спокойно сказал Лекан, — ты вернёшься сюда, и мы проводим тебя к твоему мужу. Больно не будет.

Он указал на солнце, сияющее между облаками.

— Твой муж не пожелает ждать ни на одно мгновение больше, чем необходимо. Боли не будет.

— Не будет? — позади них внезапно прогремел голос. — Не будет? Боль должна быть! Какая новобрачная не чувствует боли? Боль и кровь! Кровь и боль!

Человек, прокричавший эти слова, вошёл в храм, где упал на землю и протянул руки к ногам Орэнны.

— Конечно, боль будет! — кричал он в траву. — Невообразимая боль! Твоя кровь будет кипеть, твои кости хрустеть, а кожа будет сморщиваться! Будет агония! Ты не можешь представить себе такую боль, даже если бы ты должна была бы жить в мучениях до скончания времён.

Он снова встал на ноги.

— Ты будешь вопить от боли, — выкрикнул он Орэнне, — потому что ты новобрачная!

Человек пришёл с двенадцатью спутниками, обнажёнными, как и их предводитель, и все они были жрецами, но только тот человек, который кричал, подошёл к Орэнне близко. Это был высокий, тощий человек с измождённым лицом и горящими глазами, крупными жёлтыми зубами, лохматыми волосами и покрытой татуировками кожей. Его голос был подобен карканью ворона, его крупные кости выпирали подобно кремню, а тёмные пальцы казались когтями.

— Боль — это цена, которую ты платишь! — закричал он испуганной девушке. Он держал в руках большое копьё с кремнёвым наконечником, которым он размахивал в разные стороны, прыгая среди камней.

— Твои глаза полопаются, твои жилы сморщатся, а твой крик будет эхом разноситься среди скал! — кричал он.

Камабан наблюдал за этой сценой и ухмылялся, но Керевал побежал в храм.

— Скатэл? — сердито закричал он. — Скатэл!

Скатэл был главным жрецом Сэрмэннина, когда украли сокровища, и он обвинил себя в потере золота, и поэтому он убежал в горы, где выл среди скал и резал ножами своё тело. Другие жрецы последовали за ним, а когда безумие Скатэла прошло, они сами построили новый храм высоко в горах, и там молились, голодали и самоистязали себя, стараясь искупить утрату золота. Многие думали, что Скатэл исчез навсегда, но вот теперь он вернулся.

Он не обратил внимания на Керевала, и отодвинул Лекана с дороги копьём, чтобы приблизиться к напуганной Орэнне. Если на Скатэла и произвела впечатление её красота, он не подал вида, вместо этого он приблизил к ней своё обтянутое кожей лицо.

— Ты богиня? — спросил он.

Орэнна не смогла говорить, а слегка кивнула, от волнения не понимая вопроса.

— В таком случае, у меня послание для тебя, — Скатэл прокричал так громко, что любая душа в селении могла услышать его. — Наши сокровища должны быть возвращены! Они должны быть возвращены!

Капли его слюны летели ей в лицо, когда он говорил, и она отступила назад, чтобы уклониться от них.

— Я построил храм! — Скатэл ревел над плечами Орэнны, адресуясь ко всей объятой ужасом толпе.

— Я построил храм своими собственными руками, и я истекал кровью ради бога, и он говорил со мной! Мы должны вернуть сокровища обратно!

— Сокровища будут возвращены, — вмешался Керевал.

— Ты! — Скатэл повернулся к вождю, и даже направил на него своё копьё, из-за чего несколько воинов побежали в сторону Керевала. — Что ты сделал, чтобы вернуть сокровища?

— Мы одолжили Рэтэррину людей, — вкрадчиво ответил Керевал, — и отправим им храм.

— Рэтэррин! — Скатэл презрительно улыбнулся. — Маленькое, жалкое место, болото карликов, свиней с зобом и извивающихся змей! Ты вождь, а не торговец! Ты должен не торговаться о нашем золоте, ты должен забрать его! Возьми наши копья, возьми наши стрелы, и верни сокровища!

Он отступил в сторону, и поднял вверх руки, требуя внимания племени.

— Мы должны начать войну! — закричал он. — Войну! — он начал стучать копьём по одному из камней. — Мы должны взять наши копья, наши мечи, наши луки, и мы должны убивать и калечить, пока существа из Рэтэррина не закричат, умоляя о милосердии!

Рукоять копья сломалась, и грубый каменный наконечник отлетел в сторону, не причинив никакого вреда.

— Мы должны сжечь их жилища, сровнять с землёй их храмы, вырезать их стада, и бросить их детей в костры Эрэка! — он снова повернулся к Керевалу, и выдвинул вперёд расщеплённое древко копья. — Ленгар взял наших людей, чтобы вести свои войны, и у него наше золото, а когда он выиграет в своих войнах, то пойдёт против наших людей, и убьёт их! Ты называешь себя вождём? Настоящий вождь прямо сейчас бы повёл своих молодых людей воевать!

Керевал обнажил свой меч. Это был прекрасный гладкий бронзовый клинок, часть дани, которую каждый торговец с острова за западным морем должен был заплатить народу Сэрмэннина чтобы ему